Бабушка Александра Дмитриевна ушла, успев полюбоваться золотой медалью внучки. Мама набрала учеников и пахала, не видя белого света: дочери нужны были санаторные процедуры хотя бы раз в четыре-пять месяцев, просто для поддержания подвижности. И стоили эти самые процедуры безбожно дорого. Институт девочке пришлось выбирать не по желанию, а по степени близости к дому.

??????????????????????????

Все пять лет учебы Мария так и пробыла невидимкой для своих сокурсников. Правда, на четвертом курсе у нее вспыхнул бурный интернет-роман с симпатичным парнем Андреем, с которым она познакомилась на форуме людей с ограниченными возможностями. Они даже встретились в реале: ему нужно было лечь в питерскую клинику, и, разумеется, Маша предложила остановиться у нее.

Первый раз он приехал с матерью, грузной, суетливой женщиной, которая бесконечно жаловалась на крошечные заработки в провинции и на то, как тяжело ей поднимать Андрюшеньку. Последующие разы он приезжал уже без мамы. Но чем больше встреч было в реале, тем больше Маша понимала: ее просто используют. Используют как приложение к бесплатному жилью и еде.

«Похоже, я для него просто кормовая база…».

Маша сидела у зеркала, тоскливо рассматривая белесые полосы на месте убранных шрамов. Часть лица так и осталась парализованной, и потому с левой стороны уголок губ был направлен четко вниз. Сейчас ее лицо напоминало ту самую театральную маску, где половина смеется, а половина плачет. Мама умерла от инфаркта, когда Марии было всего двадцать семь.

Глава 2

— А ты не думала квартиру продать и взять что-то поменьше? Глядишь, не пришлось бы столько за компом чахнуть, — недавно переехавшая в соседнюю двушку Надя была провинциалкой и матерью-одиночкой, получившей квартиру в наследство от двоюродной тетки, которую при жизни видела всего пару раз, еще в далеком детстве.

Надежда производила впечатление активной и несколько бесцеремонной женщины, и только позднее Мария поняла, какие запасы тепла, доброты и любви к жизни скрываются в душе новой соседки. Характер у Нади был достаточно боевой для того, чтобы продать крошечную однушку в умирающем северном городке и рвануть вместе с дочерью в светлое будущее.

— А что? Я и здесь не пропаду! Главное — крыша над головой есть, а уж на кусок хлеба я нам с Манюней заработаю!

Дочь Надежды, полная тезка Марии, Машенька, носила такое же отчество — Дмитриевна. Правда, отличалась и внешностью, и характером. Девочка была милая, несколько упрямая, но добрая и ласковая. В первую же неделю притащила в дом уличного, потрепанного в боях кота с драным ухом и объявила маме, что теперь Пушок будет жить с ними. Надежда только всплеснула руками, но решила не спорить и отправилась с животинкой к ветеринарам. Из-за Пушка и состоялось знакомство Марии и Манюни: кот забежал в чужую квартиру, и девочка смело последовала за ним.

За первый месяц шустрая швея успела перезнакомиться со всеми соседями. И Мария с удивлением наблюдала, как интеллигентные питерские дамы и строгие бабульки с удовольствием болтают с Надеждой, столкнувшись в парадной.

— А чему ты удивляешься? — Надежда слегка хмыкнула и пояснила: — Я ведь швея, да и вообще на все руки мастер. Ты вот приходи ко мне, я и тебе платье хорошее сошью.

— Да зачем оно мне нужно? — искренне удивилась Мария.

— Красивой женщине всегда нужно! — несколько безапелляционно заявила Надежда.

Мария сжалась, как от удара, заподозрив насмешку, но Надя, не заметив этого, пояснила:

— Настоящая красота — она ж внутри. А Манюня моя вон как к тебе тянется! А уж она-то в людях разбирается, не мне чета! — и несколько грустно пояснила: — Отец у нее уж какой красавец и ласковый, а она его с младенчества терпеть не могла, на руках всегда орала, да и подросла — как к чужому относилась. А к тебе, видишь, как тянется? И вообще… что это мы опять на лестнице торчим? Пойдем-ка ко мне, чайку попьем, да и посидим спокойно.

Сама не понимая почему, Мария согласно кивнула и, поднявшись на один лестничный пролет, перешагнула порог квартиры покойной Анастасии Федоровны, в которой бывала несколько раз в далеком детстве, а последний раз — буквально полгода назад, на поминках.

Перемены, произошедшие в этом захламленном жилище, оказались совершенно потрясающими. Анастасия Федоровна, бывший заводской бухгалтер, была женщиной экономной и рачительной. Квартира утопала в стопках старых журналов “Финансист” и “Бухгалтерское дело”, а также непонятных потертых коробок, сложенных стопками во всех углах; грузная полированная стенка, набитая давно вышедшим из моды хрусталем, съедала пространство в зале. А всегда полузакрытые цветастые шторы и густой тюль практически не пропускали света.

Навстречу женщинам вальяжно вышел раздобревший Пушок с ярко-синим атласным бантом на шее. Надо сказать, бант не слишком подходил к его обгрызенным ушам, но это украшение кот носил с достоинством, как орден на шее. Несколько надменно сказав: «Мяу!», Пушок отправился на кухню и демонстративно загремел там миской.

— Сейчас, сейчас, мой красавчик! Ишь ты, командир какой! — засмеялась Надя и, торопливо предложив: — Не стой столбом, давай раздевайся и проходи! — убежала на кухню.

Двери во все комнаты стояли нараспашку, и прежде чем пройти за хозяйкой на кухню, Мария успела бросить беглый взгляд и на оклеенную яркими обоями детскую комнату, и на странно опустевший зал, где кроме уютного дивана и странно огромного стола, теснились в углу аккуратно сложенные чистенькие коробки и яркие пакеты с не разобранными еще вещами. А сквозь воздушный белый занавес пробивались в комнату солнечные лучики.