Кухня преобразилась больше всего. Исчез изнуренный годами польский пластиковый гарнитур. Его место заняла легкая белая мебель. На подоконнике теснились цветочные горшки, и почти в каждом из них что-то сочно цвело, из-за чего сам подоконник напоминал теперь веселую объемную мозаику.

Надежда двигалась со скоростью метеорита: буквально через несколько минут на столе возникли пузатые расписные чашки с золочеными ручками. Раньше они стояли в «стенке» и никогда не вынимались оттуда. Гостей прежняя хозяйка поила чаем из древних неуклюжих бокалов, покрытых сеточкой мелких трещин, как старинные фрески кракелюрами.

Под белоснежной салфеткой с кружевной каймой заваривался свежий чай, как будто сами собой возникли хрустальная вазочка с печеньем и вторая — с давно забытым Марией лакомством — орешками со сгущенкой. Пушок, дочиста вылизав миску, растекся в ярком пятне солнечного света на чистом янтарном паркете.

??????????????????????????

После института Мария несколько раз пробовала устроиться на работу, но везде получала отказ. На собеседованиях ее слушали подчеркнуто вежливо, но никто ни разу так и не перезвонил. Если бы не мама, которая не позволяла ей отчаиваться…

Именно мама и настояла, чтобы Мария начала искать себе работу в интернете. Там всем было наплевать на ее внешность, зато очень ценились аккуратность и исполнительность. Так что уже через полгода Мария работала по двум договорам, получая пусть скромную, но достаточно стабильную зарплату.

Именно мама подталкивала ее учиться, проходить онлайн курсы и расти. Именно мама, которая была не просто самым близким человеком, а тем единственным, кто общался с Марией на равных и с любовью. А когда мама ушла вслед за отцом и бабушками, все эти курсы и школы стали совершенно не нужны. Мария все больше отдалялась от людей, пряча собственное уродство, не желая видеть в чужих лицах недоверчивую брезгливость. В столице было вдосталь шустрых курьеров: даже выходить из квартиры особой нужды не было.

Для собственного развлечения Мария приноровилась смотреть ролики в интернете. Там шили и вышивали, плели бисером и ловко лепили крошечные украшения из полимерной глины, вязали кружева, шали и носки, делали ремонты квартиры и реставрировали старинную мебель.

Самой ей такие развлечения были недоступны: не все пальцы после аварии хорошо гнулись, да и дрожали руки изрядно. Печатать на клавиатуре это не слишком мешало, да и готовить Мария умела сама, но вот тонкая работа стала полностью недостижима.

Может быть, поэтому Мария сейчас смотрела на Надежду как на что-то почти недоступное ее пониманию. Активность соседки и ее золотые руки казались каким-то чудом. Надежда показывала собеседнице отделанные кружевами тонкой ручной работы восхитительные детские платьица и собственную стильную куртку, которую сшила из трех старых кожанок. Необычную и шикарную сумку с замшевыми вставками и изящный ободок для волос с крошечными розами.

До той поры, пока не пришло время идти забирать Манюню из детского сада, женщины болтали на кухне. Почему-то при общении с Надеждой замкнутость и одиночество Марии начали осыпаться, как старая штукатурка со стен аварийного дома.

Надежда искренне не считала Марию уродиной или инвалидом и легко могла позвонить соседке:

— Маша, в магазин сегодня идешь? Прихвати для меня, пожалуйста, десяток яиц. И забегай вечером на пирожки.

Разумеется, ни в какой магазин Мария не собиралась, но отказать соседке было как-то неловко и потому, надев спортивки поприличнее и толстовку поновее, тщательно надвинув капюшон на лицо и склонив голову, она брала трость и медленно шла до ближайшего маркета, где, потея от страха и неловкости, покупала десяток яиц. Как ни странно, домой Мария возвращалась чувствуя себя как минимум — укротителем драконов!

Сама Надежда у Марии дома бывать не любила:

— Слишком уж у тебя… торжественно как-то… и книг эвон сколько! Мне вроде как неловко тут. Я такое только в библиотеке видела! Неужели ты все прочитала?!

Зато Манюня охотно посещала свою тезку, частенько прихватывая с собой Пушка. Кот выбирал для отдыха всегда одно и то же место — старое, но крепкое кресло в комнате, где раньше жила Александра Дмитриевна. Ее самое любимое кресло. А вот Манюня предпочитала зал, где тыкала пальчиком в книги и строго спрашивала:

— А эта про что? Расскажи мне! — требовательно добавляла малышка.

И Мария рассказывала: сказки и детские повести, серьезные романы и небольшие пьесы: детские, подростковые и взрослые. В общем, все подряд.

Но все же по вечерам значительно чаще собирались у Надежды. Она охотно брала дополнительную работу у соседок, кроме той, которой ее нагружали в ателье. И, понимая, что Мария из-за тремора рук не сможет делать то же самое, неторопливо рассказывала ей:

— Нет, кожу совсем не так шьют. Даже для меха. Смотри, вот я специальную иголку использую. А на коже, чтобы шовчики ровные были, сперва пробойником дырочки наносят. Это, Мария, такая штучка с четырьмя зубчиками. Я как-нибудь потом тебе покажу, как шмотки разберу окончательно.