Вслед донесся веселый крик Розалии:

— Эй, уродина! У вас ведь арифметика! Поторопись, иначе плохо тебе придется — магистр ван Феррин ненавидит опоздавших!

Вместе с первым ударом оповещающего колокола в аудиторию зашел седой старик в черной мантии преподавателя, не владеющего даром. Магистр Эгнес ван Феррин. Пройдя к кафедре, он развернулся к студентам и обвел их внимательными ясными глазами. При виде девушек губы его поджались в пренебрежительной гримасе, но приветливая улыбка Леноры не дрогнула. Старшекурсницы уже просветили, что этот старый маразматик терпеть не может женщин и синонимом их называет исключительно глупость.

Впрочем, в это мгновение Ленора готова была в какой-то степени согласиться с таким определением, потому что Ровена и Белла даже не заметили появление магистра и, наслаждаясь интересом подруг, в красках расписывали событие, свидетельницами которого были только что, — «купание» Вэлэри Дартс. Ленора и сама с удовольствием посмаковала бы детали, радуясь возмездию, которое настигло эту уродину, но не в присутствии же ярого женофоба!

— Тихо! — прошипела она, не разжимая зубов и по-прежнему улыбаясь.

Девушки, наконец, увидели ван Феррина и захлопнули рты. В аудитории повисла тишина.

Магистр заговорил не сразу, но при первых же его словах Ленора поняла: просто не будет. Ее отец любил говорить точно так же — негромко и спокойно, но спокойствие это было обманчивым.

— Уже сорок лет я преподаю в этой академии, — сказал магистр. — И каждый год повторяется одно и то же: я захожу в аудиторию, а у девушек очень важная беседа… Отсюда вывод: есть все-таки вещи, в которых женщины постоянны.

Со стороны юношей раздались смешки, и ван Феррин не стал их пресекать, а, заглянув в свиток, сказал:

— Вас должно быть шестьдесят. Я вижу только пятьдесят девять. — Он кинул быстрый взгляд на девушек, сидевших особняком. — Не хватает одной студентки. Где она?

Это был шанс показать, если не знания по арифметике, так свою полезность, и Ленора привстав, поклонилась:

— Разрешите ответить, магистр? — и после кивка ван Феррина, сказала: — Отсутствует лия Вэлэри Дартс, и она либо опоздает, либо не придет вовсе.

Даже со своего места Ленора увидела, как мстительно сузились глаза магистра, и с трудом удержала на лице все ту же приветливость, — так хотелось рассмеяться. Уродине несдобровать! У ван Феррина пунктик не только на счет женщин, но и на счет тех, кто игнорирует его курс.

Ленора уже хотела сесть, но магистр ее остановил:

— Раз вы так любите отвечать, то прошу сюда. Проверим ваш уровень знаний.

На этот раз Ленора улыбку не удержала и, растерянно застыв, переспросила:

— Я?

— Вы, вы, — нетерпеливо нахмурился магистр, и Ленора, обмирая от предчувствия унижения, спустилась вниз.

Впрочем, внешне своего смятения она никак не выдала и шла с гордо поднятой головой — никто не должен заподозрить, что Ленора ван Симмер может испытывать неуверенность.

— Решите задачу, — произнес ван Феррин, когда она остановилась рядом с ним. — У одного магистра как-то спросили, сколько у него учеников. На это магистр сказал, что половина учеников умна, пятая часть — богата, десятая — молчалива и, кроме того, есть еще шесть женщин. Так сколько всего учеников?

В голосе магистра, когда он задал вопрос, Ленора явственно различила насмешку. Да он ее и не скрывал. Понимает же, что студентка-первокурсница не найдет решения. Все это понимают! И все понимают, что несправедливо требовать от девушек знаний, которых им никогда не давали. Это мужчины проходят обучение в своих школах. Девушек же учат исконно женским занятиям, ведь только единицы идут учиться на мага, где зачем-то нужна эта бессмысленная арифметика.

Однако, следовало сказать хоть что-то.

— Простите, я не запомнила, сколько и каких учеников назвал магистр, — негромко произнесла Ленора и, бросив на ван Феррина робкий взгляд, улыбнулась, слегка напрягая уголки рта, — так появлялись чудесные ямочки, от которых мужчины обычно смягчались.

Старый маразматик однако не смягчился и язвительно заметил:

— В таком случае, вы, конечно, справитесь, если задачу я запишу.

Быстрыми, размашистыми движениями он начертал условия на стене.

— Прошу, решайте!

Ленора не знала, как решать, но, сделав вид, что вчитывается, повернулась спиной к студентам. В груди клокотала злость, теснилась, требуя излиться, вот только никого подходящего здесь не было. Это дома можно было использовать любую подвернувшуюся служанку, а здесь разве что Херту или Дартс, но и то, ни пощечину не отвесить, ни за волосы оттаскать — вроде как они здесь на равных. Что за нелепые правила?! Никогда плебей не сравняется с патрицием! Никогда и ни в чем!