Мы просидели с почтой и прочим почти до самого ужина, и если я ещё как-то худо-бедно соображала — всё же опыт долгих совещаний давал о себе знать — то у Марии и Генриетты глаза были совершенно стеклянные.

Мои дамы буквально лыка не вязали, хотя пили мы исключительно чай, да ещё и бодрящий. Так что, посмотрев на них и поставив себе пунктик о том, что и в этом вопросе девочек придётся медленно, но упорно натаскивать, я отпустила их домой.

Вообще, девчонки были большие молодцы. Они были готовы работать над собой и упорно трудиться для того, чтобы расти и самосовершенствоваться, так что я была очень рада и за них, и за их семьи. Они точно смогут многого добиться — сначала под моим чутким руководством, а затем и самостоятельно.

Я была уверена, что герцог вернётся к ужину, как он это делал обычно, а потому сменила платье на более соблазнительное и даже немного воспользовалась, местной косметикой.

Самую малость — немного румян и помады на губы, еле заметно, только чтобы не была видна усталость за день.

Мне очень хотелось понравиться и доставить удовольствие своим внешним видом своему жениху, поэтому для меня двойным шоком стало обнаружить в столовой только магистра Бетруга.

— А где герцог Гласберг? — растерянно поинтересовалась я, всё же заходя внутрь.

Мой учитель прошёлся по мне многозначительным взглядом, от которого мне стало совсем не по себе, и плотоядно улыбнулся.

Всё же, как бы безобидно он себя ни вёл, меня такие откровенные взгляды и разглядывания очень смущали. Вот только можно ли по этому поводу возмущаться?

Да и как возмущаться? Говорит!

Не смотрите на меня так»?

Такую просьбу и вовсе можно принять за жеманство, пускай я им и не страдаю, но такого мне всё равно не хотелось бы.

— Простите, милая Розалия, но я понятия не имею, где герцог. Однако, поверьте мне, я приложу все усилия для того, чтобы его заменить, — многозначительно проронил мой учитель, а я окончательно почувствовала себя не в своей тарелке.

Однако, тем не менее, заняла своё привычное место. А что я могла ещё сделать?

Убегать было не только невежливо, но и недостойно будущей герцогини. Да и куда мне убегать? Это ведь почти мой дом, и другого у меня всё равно нет.

Я попыталась сохранить невозмутимость, но её хватило ненадолго. Магистр продолжал смотреть на меня слишком пристально — так, что казалось, будто он раздевает меня взглядом, слой за слоем.

— Вижу, герцог уделяет вам слишком мало внимания, — произнёс он, наклоняясь ко мне чуть ближе, чем требовали приличия. Его голос звучал низко, почти бархатно, и от этой бархатистости мне стало не по себе. — Такая прелестная женщина должна быть окружена восхищением. И заботой.

Я сжала пальцы на краю стола, но постаралась, чтобы он этого не заметил.

— Благодарю за комплимент, но уверяю вас, герцог более чем внимателен.

— Конечно, конечно. — Магистр чуть откинулся назад, но лишь затем, чтобы протянуть руку к графину и наполнить мой бокал вином. Его пальцы на мгновение коснулись моих, слишком медленно и почти нарочито, когда он передавал бокал обратно. — Но неужели вам не скучно в этих холодных стенах?

Он улыбнулся — тепло, почти участливо, но в этой улыбке мне почудилась тень чего-то иного.

— Я, признаться, всегда считал, что дамы вашего уровня рождены для блистательных балов, а не для уединения в провинции.

Я слегка отодвинулась, стараясь сделать это так, чтобы он не заметил.

— Уединение мне по душе, — коротко ответила я.

— По душе? — Его улыбка стала чуть шире, и он легко покачал головой, словно не веря. — Или вы просто вынуждены мириться с ним?

Я не ответила. Он смотрел на меня слишком пристально, словно выжидая.

— Знаете, мне всегда казалось, что у женщин бывают свои маленькие секреты.

Неподвластные даже самым внимательным мужьям... или женихам, — добавил он мягко, с ноткой заговорщического тона.

Я почувствовала, как напряглись мои плечи.

— Магистр Бетруг, вы переходите границы, — сказала я резко, стараясь придать голосу твёрдость.

— Ах, простите. Я, наверное, слишком увлёкся. — Он не отодвинулся. Напротив, его рука скользнула по столу и задержалась на моём запястье. Лёгкое касание —почти невинное, если бы не задержалось на долю секунды дольше, чем следовало.

— Просто я восхищаюсь вами. И как учёный, и как мужчина.

Я попыталась отдёрнуть руку, но он накрыл её своей ладонью, не позволяя мне сразу высвободиться.

— Думаю, даже герцог оценил бы ваши таланты... все ваши таланты, — добавил он, чуть склонив голову набок и скользнув взглядом вниз — к вырезу моего платья.

У меня пересохло в горле. Я дёрнулась, и он отпустил меня так же медленно, как взял.

— Простите, если я вас напугал. Я всего лишь хотел выразить восхищение. — Его голос снова обрёл прежнюю учтивость, но взгляд задержался на мне слишком долго. — Разве это так уж преступно?