– Обедаешь? – спросил он очевидное, а затем притулился на второй стул. Аля сразу встала и наполнила для него тарелку, после поставив ее перед мужчиной. – Спасибо, – поблагодарил он и, взяв ложку, приступил к еде. – Я слышал, леди Хабигер ищет себе новую кухарку, – внезапно произнес мужчина. От неожиданности Аля едва не подавилась рагу.

– Действительно? – спросила она максимально незаинтересованно.

Отец Алексии бросил на нее короткий, оценивающий взгляд.

– Не хочешь попробовать? – спросил он.

Аля с сомнением на него посмотрела.

– Если я уйду, то кто будет печь хлеб? – поинтересовалась она. – Ты не управишься один.

– Не волнуйся, – мужчина отмахнулся. – Я всегда могу найти помощника.

Алевтина прищурилась.

– Сможешь найти или уже нашел? – спросила она.

Мужчина сурово на нее взглянул.

– Не выдумывай, – потребовал он. – Я никого еще не искал.

Алевтина примиряюще улыбнулась.

– Хорошо. Я могу попробовать, – сказала она, решив, не сопротивляться сильно. Тем более, что предложение было весьма удачным, ведь ей все равно нужно было как-то попасть в дом леди Камелии. – Вот после обеда и пойду. Чего тянуть?

Мужчина нахмурился. Алевтина Сергеевна на миг погрузилась в память Алексии, выуживая из нее имя отца девушки.

Ронан Бекер. Именно так звали этого хмурого человека.

Вообще, у простого народа в этом мире с фамилиями было туго. В основном иметь нечто подобное было прерогативой аристократии, обычные люди обходились именами. Но, как было уже сказано, люди здесь тяготели к тем, кто находился у власти и пытались всячески им подражать.

Поначалу это были просто прозвища. Например, Бекер дословно на местном языке означало пекарь. То есть, Ронан Пекарь и Алексия Пекарь.

Вандер Милик был молочником. Несложно догадаться, что его фамилия переводилась, как молочник. Клариса Спинер была прядильщицей, живущей неподалеку. Ее фамилия так же означала род ее деятельности. Но были и просто что-то вроде кличек. Горбатый – Ханшвак. Нищий – Бегар.

Кто во что горазд, в общем. Аристократы на это смотрели сквозь пальцы, так как закона, запрещающего нечто подобное, в королевстве не имелось.

– Ты легко согласилась, – с подозрением произнес Ронан.

Аля пожала плечами.

– Давно хотела попробовать что-то новое, – объяснила она.

Что-то ей подсказывало, что будь на ее месте прежняя Алексия, то девушка бы отказалась. Та на самом деле не любила перемены и новых людей.

Ронан еще какое-то время наблюдал за ней, а затем все-таки кивнул.

– Не опозорь меня, – предупредил он. – Будь тиха. Не попадайся на глаза аристократам. Они мастера красиво говорить, но не будь наивна. Никто из них тебя замуж не возьмет. Никогда.

Аля кивнула. И пусть она считала, что слова мужчины излишне резки, она была с ним согласна.

Любовь в этом мире пока была не в особой чести. И аристократы, и простолюдины в первую очередь смотрели на благосостояние партнера и выгоды, которые тот мог дать им и семье. Конечно, чаще всего мнение детей все-таки спрашивали, но иногда, обычно среди аристократических родов, выгоды перевешивали все остальное.

И да, все, на что могла рассчитывать простая девушка с аристократом здесь – это на пару коротких ночей. Даже беременность не была гарантией, что отец признает своего ребенка. В этом случае сценариев было множество. И большинство из них не были милосердными ни для девушки, ни для ее новорожденного (или нерожденного) ребенка.

– Я иду туда работать, а не с мужчинами знакомиться, – успокоила его Алевтина Сергеевна.

И она говорила правду. В прошлой жизни у нее уже когда-то был муж, которого она безумно любила, а затем потеряла. Конечно, она не исключала, что в этой жизни это светлое чувство снова ее посетит, но специально искать его она не собиралась. Даже если вся ее новая жизнь пройдет в одиночестве, Алевтина не будет огорчена.

– Молодец, – Ронан одобрительно на нее посмотрел. – Но к простым мужчинам в доме присмотреться все-таки можешь. Тебе уже двадцать. Еще год другой и пора цветения пройдет, – несколько неловко пробубнил он. – Но без непотребства, – резко добавил он и бросил на нее грозный взгляд. – Только после свадьбы.

Аля вскинула брови. Кажется, в дом ее отправляли вовсе не для того, чтобы она там работала, а чтобы мужа себе среди слуг нашла.

Алевтина Сергеевна хорошо понимала Ронана. Мужчина явно волновался, что дочь, стоя безвылазно за печью, так никого себе и не найдет, оставшись без мужа и без детей.

Для людей этого мира и времени подобное было полным крахом и неудачей.

– Конечно, – легко согласилась она, не собираясь спорить или сердиться, но решила все-таки предупредить: – Но ничего не обещаю.