К её сожалению, подруг гораздо больше интересовало, что приснилось Евгении, чем чай, поэтому вместо того, чтобы прочувствовать всю степень своей перед ней вины, они лишь кивнули, мол, ну и ладно, и нетерпеливо потребовали:

– Ну давай уже рассказывай!

И Евгения рассказала… Правда лишь вторую половину своего сна.

Сам рассказ много времени не занял, а вот обсуждение сновидения затянулось почти до самого рассвета. Поэтому в том, что они проспали сигнал подъёма, не было ничего удивительного. Более того, если бы соседки по казарме о них не вспомнили, они с тем же успехом проспали бы и первую пару.

– Вот это б мы дали, если бы не явились на пару, которую ведёт наш собственный декан, – потирая красные от недосыпа глаза, высказала всеобщее мнение Зания, заглянув в расписание.

– Ну хоть в чём-то повезло, – зевая прокомментировала Арика.

– Думаешь Биргитта, не отправила бы тебя на гауптвахту за прогул? Держи карман шире! – хмыкнула Зания.

– Я не об этом, – осушив практически в один глоток чашку кофе, сказала Арика. – Я о том, что Биргитта не заставит нас бегать вверх-вниз по аудитории, как вчерашний мудачина!

– А это да, – согласилась Зания. – Но, если мы опоздаем, ей это вряд ли понравится, поэтому поторопитесь!

Первая часть замечания была резонной, поэтому с ней спорить никто не стал. Что касается второй, то она была откровенно лишней. Все и так, по крайней мере, по собственному мнению, торопились на пределе своих сил. О чём не преминула уведомить подругу болтушка Олари:

– Куда ж больше? – сварливо поинтересовалась она.

– Туда, что я, например, уже готова! – парировала Зания.

– И я! – объявила Арика.

– И я! – следом за ней объявила и Евгения.

– Ладно, уели! Есть куда больше, – проворчала Олари и обиженно то ли разрешила, то ли отправила на… далеко, в общем, отправила. – Идите тогда без меня!

– Жени и Арика, вы идите, а я подожду Олари, – внесла коррективу в её предложение Зания.

– Но может мы все же вместе? – неуверенно уточнили Арика и Евгения.

– Поверь мне, мы вас догоним, – пообещала Зания.

И таким это было сказано тоном, что Арика и Евгения сразу ей поверили, а Олари вдруг поняла, что может собираться ещё быстрее.

Евгения вдруг резко отскочила от угла, наступив на носки идущей чуть позади неё подруги.

– Ты чего? – не поняла Арика. – И что у тебя с лицом?

– Тшшш! – приложила палец к губам Евгения. – Там этот? – прошептала она. – Мой несостоявшийся муже-господин.

– Которого ты бросила у алтаря и о котором ты ничего не хочешь нам рассказывать? –предвкушающе усмехнувшись, уточнила подруга.

– Не НЕ ХОЧУ, а ничего не помню! У меня с памятью проблемы, помнишь я говорила вам об этом? – парировала Евгения.

– Но свадьбу-то ты помнишь? А ты и о свадьбе не захотела нам рассказать! – уела её подруга.

– Потому что я и свадьбу тоже не помню! Я в шоке была! – оправдалась Евгения. – Помню только, что пришла в себя у алтаря, и сбежала. И ещё помню, как бежала. И всё, – почти не соврала она.

Вот и подруга ей почти поверила.

– Ладно, сделаю вид, что я тебе верю, – махнула она рукой и поинтересовалась. – Ты уверена, что аж настолько не хочешь с ним вновь встречаться, что готова опоздать на пару к Биргитте?

– Я подумала, что нам всё равно нужно дождаться Зании и Олари, так почему бы не подождать их здесь, – одарив подругу просительно-жалобным взглядом заметила Евгения. – Кроме того, ты же его знаешь, вернее видела. Он всё равно не даст мне спокойно пройти. А так глядишь, он дождётся того, кого ждёт и свалит. И мы дождёмся.

– Доброе утро, – донесся до них вдруг мурлыкающий женский голосок, низкий и гортанный. При этом в голосе было столько чувственности, что она в нём даже не плескалась, а нежилась.

Подруги тут же, во-первых, навострили уши, во-вторых, очень осторожно выглянули из-за угла.

И… увидели кадетку с их факультета. Хорошенькую брюнетку с переброшенной через плечо длинной косой, перед которой в эту минуту как раз галантно кланялись недомуж-недогосподин Евгении и его спутник.

– Доброе утро.

– Эль, надеюсь ты хорошо спал? – выдохнула красавица, протягивая недомужу-недогосподину руку для поцелуя. Губы её при этом призывно улыбались, ресницы трепетали.

– Как младенец, – голосом, не уступавшим собеседнице ни в чувственности, ни в глубине, ответил Натаниэль, склоняясь перед ней и припадая к её руке губами.