За это те подкидывают им денег, обычно наличными, но иногда и переводят на карточку.

О том, что тем вечером что-то намечается, он знал заранее. Опера забрали его на машине из дома, потом заехали за Алексеем и направились к месту досмотра. Когда приехала машина Романа, они с Алексеем по поручению сотрудников полиции порознь пошли мимо нее, а затем встретились с ними, разыграв небольшой спектакль.

— Как интересно, как интересно… — приговаривал судья, тихонько постукивая пальцами по столу. — Ну так что, следствие, настаиваете на продлении ареста?

— Да, — вздернула подбородок следачка. Таким голосом произносят фразу «погибаю, но не сдаюсь».

— А прокуратура?

— На усмотрение суда, — проговорил прокурор, снимая руку с запястья. Очевидно, он подсчитывал пульс.

— Суд удаляется на совещание, — сказал Филатыч и ушел в совещательную комнату.

В зале наступила тишина. Было слышно, как работает кондиционер. Прокурор достал из портфеля таблетки и бутылку с водой. Откинув голову, он нетвердой рукой бросил несколько таблеток в рот и запил, осушив всю поллитровую бутылку.

Следачка тупо смотрела на стол. Несчастные понятые поглядывали друг на друга испуганными взглядами. Особенно нервничал Алексей. Как ни крути, он дал ложные показания, и был в этом мгновенно уличен.

Невозмутимым оставался только Николай. Все заседание он просидел, как мумия, не шевелясь и не поворачивая головы.

Несмотря на жуткий прокол с понятыми, вполне возможно, что победить нам с Викой не удалось. Наличие наркотиков под сиденьем никто не опроверг, и то, что Семен с Алексеем обманывали, оправданием для Романа не служило.

И вот, наконец, дверь распахнулась. В зал вернулся Филатыч, неся в руках свеженапечатанное постановление.

Сейчас все решится.

— … Суд постановляет — отказать в ходатайстве о заключении под стражу Левшина Романа Владимировича и избрать для него меру пресечения в виде домашнего ареста. Постановление может быть обжаловано законным путем. Заседание окончено.

Прокурор воспринял известие, как мне показалось, даже с некоторым облегчением — обрадовался, что все закончилось. В принципе, ему результат суда ничем не грозит, кроме небольшого неудовольствия со стороны руководства.

Следачка скривилась, но совсем немного — ей еще с Филатычем общаться по уголовным делам, а ему кривые физиономии девиц, годящихся во внучки, нравятся не очень.

В полиции сегодня будет весело. По шапке получат все — и она, и опера, и их непосредственное руководство. Я даже не могу припомнить, чтобы вот так разваливались попытки продления содержания под стражей. Мы с Викой создали прецедент.

Все потянулись к выходу. Судья не стал сразу уходить, спустился со своей кафедры и тихонько подозвал следачку с прокурором.

— Если вздумаете обжаловать, — сказал он негромко, но я услышал, — отправлю документы в следственный комитет. Не уверен, что на этих «понятых» возбудят дело, но мало вам не покажется. Поэтому думайте сами.

Он ушел, а прокурор со следачкой мрачно переглянулись. Прокурор развел руками. Жест выглядел очень красноречиво. Эх, почему Филатыч один такой судья на всю Москву! Второго Филатыча нет, и, похоже, никогда не будет.

Я вышел в коридор. Вика с Николаем и Романом стояли в дальнем его конце и подальше от чужих ушей вели беседу. Как только я направился к ним, меня обогнала следачка. Оглушительный звук ее цокающих по каменному полу каблуков разносился по всему этажу.

Пройдя мимо, она повернула голову и прошипела:

— У вас все равно ничего не выйдет!

После этого она горделиво задрала подбородок и скрылась на лестнице.

Вот так-то. Обиделась девушка. В зале суда я смотрел на нее, используя «дар», но никаких татуировок или чего-то такого не обнаружил. Едва ли у нее была материальная заинтересованность в посадке Романа, скорее всего, ей просто не хочется проигрывать и получать звездюлей от начальства.

Для этого надо всего лишь отправить невиновного на десять-пятнадцать лет в тюрьму. Вот система ценностей у человека. Некоторых полицейская служба калечит быстро: надел человек погоны, глядишь — а через пару лет он уже не человек, а монстр.

Мы по-быстрому спустились вниз и покинули негостеприимное здание. Согласно новым законам, находящегося под домашним арестом могут доставить и поручившиеся за него, то есть Николай должен сейчас отвезти Романа к отцу, а завтра в особняк приедут специально обученные люди и наденут Роману на лодыжку кольцо с датчиком перемещения.

Николай отвел меня в сторону.

— Вы понесли какие-то затраты на, скажем так, оперативные мероприятия?

— Есть такое, — признался я. — Все, что вы мне передали, ушло в тюрьму. Иначе бы у нас ничего не получилось.