— Ара Самара, — сказал Ар Крант, глядя на полученную жижку.

— Мур? — откликнулась я.

— Что это?

— Кр-р-раска.

— Для чего же?

— Для кр-р-рaшения.

— Это я понял. Но зачем вы выводите ее сами?

— Мур?

— Мы могли бы просто спросить у меня, и я бы дал вам все рецепты, какие нужно.

Я хлопнула ресничками.

— Зелья? — спросила въедливо.

Вот будет номер, если выяснится, что оригинальная Ара Самара уже давным-давно вывела все эти рецепты, и мне всего-то нужно было покопаться в ее бумажках!

— Краски, — покачал головой Сиятельный Маркиз.

И от этого покачивания его ослепительные волосы так красиво вжух на голове, что следующую часть фразы Сиятельного Маркиза я позорно пропустила. Пришлось переспрашивать:

— А?

Сиятельный Маркиз сиятельно улыбнулся и повторил сказанное. Увы, в этот раз я залипла на его губы. Они так четко размыкались, а потом снова смыкались, что это было ух как залипательно!

Поэтому, когда Сиятельный Маркиз сиятельно замолк, я не выдумала ничего красноречивее, чем свое излюбленное:

— А?

Сиятельный Маркиз улыбнулся в этот раз глазами. Сделал шаг ко мне, наклонился, так, что наши лица стали вровень и начал говорить. Сердце мое запело «тудум-тудум» и все, что я услышала, было… «тудум-тудум».

Стало немного стыдительно. Ар Крант тут старается, губы размыкает, а я его не слушаю! Я велела себе собраться, сосредоточила весь свой фокус внимания на уши и как сосредоточилась!

Чтобы понять, чтобы Сиятельный Маркиз уже давно замолк.

Тогда я поняла, что пора пускать в ход тяжелую артиллерию:

— Ах, Ар Крант! — воскликнула я. — Ну конечно же!

— Что «конечно»? — спросил Ар Крант.

А у самого глаза так и блестят, так и блестят!

— Все так, как вы и сказали! — добавила я. — От первого до последнего слова!

Ну вы поняли, да? Тяжелая артиллерия — это когда женщина делает вид, что мужчина во всем прав.

— Ара Самара, — спросил меж тем Сиятельный Маркиз, — чем же забита ваша головушка, что вы меня не слушаете?

— Как чем? — очень удивилась я. — Конечно же вами!

Ар Крант моргнул. И рассмеялся. Я поняла, что еще немного — и залипну вообще без всякой надежды отлипнуть. Поэтому подхватила юбки, каркнула что-то на прощание и умчалась. Потом спохватилась, что забыла свежеизготовленную краску, вернулась, улыбнулась маркизу звинятельно, схватила пузыречек и снова умчалась.

— Ройза, — спросила я потом свою экономку, когда мы с ней домчались до библиотеки, — а чего там маркиз такого говорил?

— Откуда ж я знаю? — удивилась Ройза.

— Как? Ты ведь была там с нами!

— Так ведь и вы, Ара Самара, были там с вами!

И ведь не поспоришь. Я вздохнула, достала свои картиночки и принялась красить коричневою краскою. И так здорово, так медитативно это получалось, что я и опомниться не успела, как покрасила не меньше тридцати картинок!

— Ара Самара! — восхищенно ахнула Ройза, увидев результат. — Какие же они… какие же…

— Живые? — горделиво спросила я.

— Нет!

— Яркие?

— Нет?

— Сочные?

— Нет!

— Аппетитные?

— Коричневые!

Я аж крякнула с досады:

— А какими же им еще быть, — возмутилась я, — коли из красок у нас пока только коричневая и есть!

— Да нет же! Я не в том смысле! Пусть из красок у вас пока только коричневая, но какая же она разная! Вот тут, смотрите, светло-коричневая, тут средне-коричневая, и тут темно-коричневая…

Я поджала губы. Критик из Ройзы был так себе.

— Я к тому, — продолжала моя экономка вдохновлённо, — что пусть даже у вас сейчас всего одна краска, но даже с ее помощью у вас вышло такое чудо, что просто прелесть!

Я оттаяла.

— Ну, у нас, у художников, есть немножечко такое, — скромно признала я, — гениальное.

Ройза устремила на меня блестящий взгляд:

— Ара Самара.

— Ась?

— А вы мне картинку с Вотеком так же разрисуете?

— Ну конечно, — хмыкнула я, — давай ее сюда!

В лаборатории.

— Так и знал, что найду тебя в лаборатории.

— Ваше Величество. Генерал.

— Тут никого нет, только ты, я и Саром.

— О. Выглядишь усталым.

— Я только-только закончил перетряхивать всю одежду.