Шрифт:
— Нечего было везти с собой целый мешок.
— Да в том мешке из моего только два костюма были!
— А чьи же тогда там были вещи?
— Да Агора!
— АГОРА?!
— Его невеста в соседней деревеньке живет! Он, как узнал, что мы в Целею едем, сразу весь свой гардероб мне в карету сунул! Щеголяться перед ней!
— Ха. Ха. ХА.
— Не смешно! Мог бы мне и помочь с перетряхиванием! А он, стервец такой, выпросил у меня выходной и свалил к невестушке! Только пятки и засверкали! А ты знаешь, сколько у него кальсонов?! Я, Дакран Справедливый, Император Таилии, богоподобный и солнцеликий, целый день вытряхивал из его одёж… Кстати, что эта мелкая пигалица туда такое бросила?
— АХАХАХАХ!
Глава 38
МАРКИЗ ВИ КРАНТ. День 11.
Всю ночь мне снилось что-то светлое и сиятельное. Это светлое и сиятельное смотрело мне в глаза, склонялось к моему лицу, тянулось к моим губам…
А в момент, когда наши губы должны были вполне закономерно столкнуться и творить там всякое непотребное, я проснулась от собственного блаженного всхрюка. Из блаженного всхрюк превратился в разочарованный, причем тут же, не отходя от кассы и не делая пауз. Получилось такое длинное и нисходящее «Мр-хр-мр-хр-вя-я-я-у…»
Я озадаченно поскребла затылок, перевернулась на другой бок и попыталась вернуться к моменту с пока еще блаженным всхрюком. Момент не наступал. Сон не приходил. Петух уж кукарекал. Мысленно пожелав ему, чтобы всех его куриц накрыла внезапная головная боль, я вытащилась из постели и принялась готовиться к грядущему дню. Впрочем, стоило мне вспомнить, что день грядущий несет мне светлое и сиятельное наяву, я здорово приободрилась и на озадаченное петушиное «Как-это-нет?» только сочувственно покачала головой.
Утро было прелестнейшее! Умывшись теплой водой — пришлось вновь расталкивать разоспавшийся пузырь — и почистив палочкой зубоньки, я поспешила на кухню на завтрак, прислушиваясь, как за окном Целеи уже стучат молотки и визжат пилы.
Гимза была в своем репертуаре. На тарелке у меня лежало нечто. Несмотря на огромное количество продуктов на нашем складе, она, видимо памятуя о голодных временах, расходовала их по минимуму, предпочитая по старой, но недоброй привычке добавлять в еду все, что было можно и что нельзя.
Я как раз озадаченно тыкала вилкой в это нечто, когда кухню озарило сияние. Мне даже оборачиваться не надо было, чтобы понять, кто зашел.
— Ар Крант! — выдохнула я со своей самой широкой улыбкой. Такой широкой, что за ушами раздался подозрительный треск.
— Ара Самара! — приветствовало меня солнце и окатило теплыми лучами. Я уж приготовилась было нырнуть в это теплое море, но тут меня подморозило: вслед за солнышком топали грозовая тучка на ножках и изморось.
То бишь генерал и император.
Эк-ки явленьица непогоды, однако!
— Как спалось? — нежно мурлыкнула я, напрочь игнорируя ненастья.
— Благодарю, замечательно, — отозвалось солнышко, вновь подтапливая изморось и приглушая мрак грозовой тучи, — все потому, что в Целее я себя чувствую как дома.
Я тоже подтаяла.
— Как дома, как же, — хмыкнула изморось, накладывая себе нечто, — если только твой дом — северный полюс.
— И вам приятного аппетита, — отозвалась я, — надеюсь, вы любите лягушачью икру.
И кивнула на нечто. Естессно, то была никакая не лягушачья икра, — во всяком случае, я очень сильно на это надеялась, — но не ответить любезностью на любезность измороси я не могла.
Изморось помрачнела и отодвинула от себя тарелку. Я хмыкнула. Грозовая тучка в разговоре не участвовала. Она села на стул, взяла себе тарелку с нечто императора и принялась ее уничтожать, чутко прислушиваясь к шагам в коридоре. Изморось с завистью наблюдала за бесперебойной работой челюстей, затем, не выдержав, наложила себе новую тарелку нечто, брезгливо сунула в рот первую ложку, пожевала, удивилась и принялась наяривать.
— Ара Самара, — сказало мое солнышко, — умоляю, скажите мне, что сегодняшний день мы тоже проведем вместе!
— Ах, Ар Крант! — вспела я. — Это был бы предел моих мечтаний!
Изморось хмыкнула. Не отрываясь, впрочем от еды. Грозовая тучка принялась за добавку, все так же чутко настроив локаторы во все стороны. На мгновение мне даже стало его жаль.
— Она рядом с прудом, — успокоила я его, — разминается.
Грозовая тучка чуть подуспокоилась. Свернула локаторы. Но тут же нахмурила свои молнии: