— Убей его! — порычал песьеголовый, и Олег беспрекословно сорвался с места.

— А как же Книга? — крикнул он на ходу.

— Я встал на её след! — рыкнул… маг, шаман? — Убей мага!

— С превеликим удовольствием! — Олег, несмотря на полученную Императором фору, начал стремительно сокращать дистанцию.

До границы с четвертым кругом они добрались практически одновременно.

— Внимание! — у меня в голове раздался бесстрастный голос стелы. — Зафиксировано проникновение в четвёртый круг! Осталось две попытки! Внимание! Зафиксировано проникновение в четвёртый круг! Осталась последняя попытка!

Будь у меня тело, по мне градом катился бы пот! Учитывая, что это была последняя ловушка, мне пришлось выгадать момент, когда Император ещё не пересек границу четвертого круга, а Олег его практически нагнал.

И только тогда я накрыл Временным Проколом двух одаренных.

На мгновение я почувствовал гордость за филигранную операцию, но на меня тут же накатило глухое разочарование.

Чертов песьеголовый, тот самый предводитель второго отряда, от которого пахло мокрой шерстью, был в двух шагах от четвёртого круга и от Книги Света.

Можно, конечно, отправить рысь в сторону пятого круга, но этот тип уже доказал, что может настолько умело мимикрировать под Чащобу, что его не может почувствовать даже Древо!

А значит, тот момент, когда он получит Книгу Света — это лишь вопрос времени.

Рысь, ожидая от меня приказа, припала к земле и глухо рычала, чувствуя приближение чего-то чужеродного, и я отлично её понимал. Вот только поделать ничего не мог.

Ни юнитов, ни ловушек у меня нет, одна лишь Маскировка.

А может… Нет, не может! Этот чертов получеловек-полуволк встал на след, а значит он всё равно её найдет… Неужели это всё?

— Иди сюда, киса, — песьеголовый тем временем не спеша приближался к границе четвёртого круга. — Тебе не убежать… Я тебя вижу и чую. Сэкономь мне время, и я подарю тебе легкую смерть.

Вряд ли песьеголовый рассчитывал, что рысь его услышит и поймет, скорее, он хотел просто выговориться, но при звуках его скрипучего, рыкающего голоса, мне захотелось заткнуть его навсегда.

Но что меня поразило больше всего, он ничуть не удивился исчезновению Императора и его приемного брата.

Возможно, дело было в излишней самоуверенности, но, скорей всего, он целиком и полностью полагался на свою защиту — со всех сторон песьеголового окружало багровое сияние.

Мою теорию требовалось как можно срочнее проверить, и я попросил одну из сосен упасть на чужака.

Дерево, прощально скрипнув, рухнуло на песьеголового, но за мгновение до столкновения, багровое сияние собралось в образ чужака и приняло на себя мой коварный удар.

— Неплохая попытка, — оскалился песьеголовый, как ни в чем не бывало продолжая путь. — За это я растяну твою смерть на часы!

Кажется, он искренне считал, что рысь разумная, и что именно она и обрушила на него сосну… Но это было не главное. Я заметил, что багровой двойник, приняв дар на себя, пропадает, и в этот момент песьеголовый на какую-то долю секунды лишается защиты.

Обрушить на него сразу два дерева? Или…

Пришедшая на ум мысль отдавала авантюрой и безрассудством, но выбора у меня не было.

Песьеголовому оставалось сделать несколько шагов, и я проиграю. Но, что хуже всего, он выиграет! Все мое естество было против того, чтобы отдавать псу Книгу Света, поэтому я пошел ва-банк.

Свободных временных ловушек у меня не оставалось, но кто сказал, что я не могу воспользоваться уже использованными?

Хах!

— Отправляйся в волчий ад, урод, — прошептал я, дезактивируя сразу пять ловушек.

Первые три, которыми пытался разрушить жемчужный тоннель Императора, и последние две.

Главное, расположить ловушки так, чтобы замершая в них магия ударила точно в цель. Но с этим у меня проблем нет!

Жемчужный свет окутал песеголового, не нанося, к сожалению, серьёзного вреда, но ослепляя и сбивая с толку. А следом по нему ударили два багровых шара крови. Первый и почти в тот же самый момент второй.

Защита вторженца с горем пополам приняла на себя первый удар, но второй… Второй разорвал песьеголового на две половинки.

По Чащобе разнесся предсмертный вой, а передо мной появился образ багрового обелиска.