— Итония под вопросом, — вклинился ещё один магистр, — Зарек его друг.

— Ерунда, — отмахнулся Бартоломеус, — друг не друг, но великий магистр Итонии поддерживает Систему и не сможет закрыть глаза на такое грубое её нарушение.

— Локарису надо было сидеть тихо, — зловеще прошипел глава Совета магов, — и тогда, может быть, про него бы забыли. Но теперь он сам вынес себе смертный приговор.

Решение проблемы общения со сверхсущностями лежало несколько глубже, чем просто преодоление языкового барьера. Хотя бы потому, что речи, как таковой, у них могло не быть вовсе. Я сам вживую видел двоих, Воина и Хозяйку льда, и ни один из них не пытался открывать рот и что-то говорить, просто смотрели и улыбались. Всё же надо понимать, что это образы коллективного бессознательного, материализовавшиеся на некой физической основе, которую мы видим, как созвездия на небе. Речь в их воплощении не использовалась, только мыслеобразы. Значит и общаться можно тоже только образами. Неудавшийся эксперимент студентов вполне в эту теорию укладывался. А значит, как я и предполагал, пытаться что-то рассказывать голосом — затея, изначально обречённая на провал. Остаётся только вариант с показом чётких последовательных мыслеобразов-картинок, которые бы объяснили, что мы от них хотим.

Но тут второй момент. Это как в игре, где ты пытаешься описать слово на карточке, а другие участники это слово угадать. Сложно? Весьма. И это одно слово. А когда надо передать куда более объёмное сообщение?

Смущало меня только, что с Воином в наше первое знакомство мы вполне себе неплохо дуэтом пели песни. Но, ещё раз детально вспоминая происходящее, я склонился к мнению, что это моё собственное воображение наделило его тем хриплым и грубым голосом, что мне тогда слышался. А образы песни, в виде клипа, он тоже напрямую считывал из моей головы.

По идее, можно было бы нарисовать картинки, где созвездия богов поглощают звёздные аспекты, последовательно, как в комиксах. Тщательно запомнить, а затем также по порядку их мысленно представлять. Но тут вновь вылезло опасение, что именно череду картинок они могут не понять. Нужно движение, а не статика, показ не комикса, а фильма.

Но и это лишь часть дела. Мало показать, что мы от них хотим, надо ещё доказать, что это важно, и убедить их это сделать. А этот квест уже куда сложнее.

— Ну что, осваиваетесь?

Я вновь заседал в аудитории со своей группой, то и дело оглядывая новую внешность студентов и продолжая похмыкивать про себя. Пока не привык. Да и они сами, судя по всему, тоже. Это было прекрасно видно, что не до конца свыклись со своим новым «я». Девушки продолжали стесняться своих пышных форм, а парни — внезапного превращения в качков. А Маршуш и вовсе из обычного среднестатистического юноши превратился в какого-то зеленоволосого полуэльфа. Как я слышал, он стал весьма популярен у противоположного пола своей экзотической внешностью, чего, похоже, отчасти испугался. Теперь он старался не выходить во двор колледжа в одиночку, потому что его мгновенно окружали представительницы слабого пола и наперебой звали на свидание.

Однако, сейчас перед нами стояла более серьёзная задача. Раз уж они и так в этом всём завязли по самые уши, было бы грех не привлечь их к обсуждению. Я поделился своим видением вопроса и предложил им тоже подумать над вариантами.

— Ну что, кто-то придумал, как лучше всего показать, чем нам важна их помощь? — спросил я.

Первой нерешительно подняла руку Альтина.

— Мисс Виолар, — кивнул я.

Девушка встала, чуть тряхнув головой. Никак, похоже, не привыкнув к тяжёлой косе, что свисала аж ниже попы. Наверно, у неё на этом был свой какой-то внутренний фетиш, потому что резко увеличившиеся после общения с божеством волосы теперь мгновенно восстанавливали свою длину, даже если их отрезать. Причём, что характерно, тратили на это собственный магический потенциал девушки. Этакая магическая мгновенная регенерация. Я всё думал провести эксперимент в чуть более широком диапазоне, проверив, а только ли волосы так быстро регенерируют. Но пока медлил, не зная, как она воспримет предложение отрезать ей палец.

— Профессор, — произнесла она. — А может, просто представить, как наш мир сгорает в огне? Загораются леса, земля, города, всё полыхает.

— Это понятно, — кивнул я. — Но как ты объяснишь, что это горит весь мир, а не просто какой-то отдельный лес, город, земля? Такой картинкой их не удивишь. Тут за тысячу лет этих лесов с городами столько перегорело. Нет, надо больше, надо глобальней.

— Ну, может, представить, что много лесов, много городов… — неуверенно добавила она.

Я вздохнул.

— Не факт, что они смогут оценить глобальность твоей мысли, что это касается всей планеты.

— Точно, планеты! — внезапно подскочил с места Маршуш.

Его зелёная шевелюра колыхнулась, и я заметил, как несколько девушек тут же с интересом посмотрели на обнажившиеся остроконечные уши.

— Профессор, а если им показать Яол из космоса? Вот этот шар в пустоте. Помните, когда мы в башне древних летали? Я могу представить себе этот шарик, как он взрывается и разлетается на куски.

— Неплохо, — покивал я. — Неплохо. Но вопрос: а боги вообще видели Яол из космоса? Их же, если призывают, то только здесь, на самой планете. Кто поручится, что они осознают, что наш мир — это именно планета, часть планетной системы, шарик, а не нечто бесконечное? Может, они воспринимают планету как что-то, не имеющее чётких границ?

Маршуш задумчиво сел, а я покачал головой.

— Нет, это вопрос очень сложный. Нужны какие-то другие образы, понятные им.

— Погодите, профессор, — тут с места встал Авсан. — А что если показать уничтожение мира через образ, как они сами исчезают, когда погибают все люди? Некроманты ведь хотели убить всё население катаклизмом, чтобы уничтожить богов, когда будет уничтожена их подпитка.