Дальше иду, выискивая вражьих витязей. Лавирую меж потасовок, завалов, оборонительных сооружений и тел поверженных. Где могу, цепляю врага попутно. Крезо за мной спешит. А вот Гайянэ куда–то потерялась!

Ещё одного гада крупного на пути встречаю. Этот хромой, но мечом огромным щиты раскалывает на ура! Корнями сцепил его ноги успешно, Крезо дал мечом по руке и об лату клинок поломал. Хера се у него броня!

Откуда ни возьмись огневичка наша Герка подскочила злая, как собака! И бахнула сплошным огнём, как из огнемёта по нему! Полыхнул гад, как миленький, завыл.

Дальше девка ещё больше разошлась, дождь огненный наслала на приближающуюся толпу вражеского подкрепления.

Стрелы в ответ полетели, один дружинник едва успел щитом её закрыть и сам в грудь пику получил!

Тройка бронированных половских всадников ворвалась к нам с центра. Уже порубленные местами, но ещё в сёдлах, они начали орудовать посерьёзнее вражеских витязей.

Рванул к раненному половцу, кровью поживился цинично, пополняя резерв. Активировал «Змеевик»! И двоих снял, пробив нагрудники!! Третьего наш витязь повалил и проткнул копьём прямо в глазницу.

Гайянэ мелькает по флангу, ловко цепляя солдат исподтишка и помогая дружинникам отбиваться. Вся в крови и грязи уже, страшная, что смерть.

Хотел было за ней, чтоб прикрыть, да орава вражья путь перекрыла. Сеча с новой силой началась. Тысячи глоток орут, млять… а мощей уже никаких. Удары мои размашисты, иной раз катаюсь по земле, об трупы спотыкаюсь или переползаю по завалам стонущих тел, чтоб под меч не угодить! Стрелы свистят порой у уха, а то и рикошетят от лат. Крезо выдохся, за собой отступать тянет, кричит что–то, хрен разберёшь в таком гомоне!

Половские войска стали давить уже массой. Нашим пришлось отступать за последнюю линию обороны. Пятясь, луплю из «Ветерка», забирая гадов, да побольше.

Поздно увидел, что отставшая Белава, решившая вдарить ледышками героически, во вражеской толпе буквально утонула. Её затоптали, не останавливаясь. Твою ж мать!

Долбанула бешеная орава по щитам нашей обороны, рожи закорчились страшные. Копья пошли тыкать с обеих сторон, трупы под ноги валятся!! Истончается ратный строй…

На ёж вскочив, бью из «Змеевика» в массу, уже не разбираясь. Шесть выстрелов до полного истощения! Хотел и седьмой.

Ударило что–то в грудь, резко развернув! А это копьё, летящее вскользь, по броне прошло! Вероятно, была бы масса у меня побольше, легко бы не отделался. Но завалился за кордон. Дружинник, видать решивший, что я ранен, потащил меня дальше, но я взбрыкнул.

— Не лезь, пацан! — Кричит на меня мужик лет пятидесяти с головой в крови.

— Гайя где!? — Ору на него, потерявшись. Млять, всё в тумане как будто.

Тонут наши крики в мерзком месиве из звуков смерти. Щит у мёртвого соратника забираю. Пошатываясь, встаю! С двух сторон по Гая с Крезо примыкают, создавая стену.

— Стоять, стоять! — Гремит подступающий витязь весь посечённый. Четвёртым встаёт. Ещё два дружинника присоединяются!

Второе дыхание открылось, и я рублюсь дальше мечом. Главное не падать, просто не падать… А враг всё валит и валит, наращивая успех.

Когда мы уже дрогнули на последнем рубеже, во вражеский фланг наша конница ударила во главе с Хотомиром! Они прямо с горки рванули на скорости, прорезая наступавших поперёк и сбивая к чертям всю их спесь!!

Воодушевлённые остатки дружинников пошли в наступление, опрокидывая врага.

По земле, устланной трупами, двинули обратно, изрубая оглушённых и дезориентированных гадов.

— А ну иди сюда сука, — рычу, протыкая устало глотку очередному.

С одной стороны Крезо орудует, с другой — Гайянэ, а за нами полуобморочный дружинник из моей деревни со знаменем нашим ковыляет! Полотно хоть и порвано стрелами, но рисунок всем должен быть виден!!

— За Родину!! — Рявкнул я, и помчал на толпу половцев уже бесстрашно.

А тут как раз Хотомир обратным ходом конницей снова ударил во фланг. Он что комбайн в поле!!

Гоним врага за кордон на морально–волевых, и побежали половцы! Копья в их спины полетели да стрелы. А у меня и сил нет даже камень вдогонку кинуть. Только матом покрыть, сволочей поганых.

Бой стал стихать, вечер наплыл внезапно.

Встал я на гору трупов, где Хотомир уже стоит и взирает вдаль своим белым глазом.

— Ещё денёк продержаться, — посмеивается воевода уже без второго уха весь окровавленный. — Вон, они пол войска в обход пустили по дебрям, поняли, что нас так просто не взять.