— Выкарабкался–таки, — ухмыльнулась после недолгой паузы. — Я уж и не надеялась. Таких живучих поискать ещё. Ярослав Суслов из Малорыжково.

— Благодарю за помощь, госпожа Чернава, — говорю уже без усилий. — Не подскажете, кто из моей дружины выжил? Может, что–то известно о Крезо или Гайянэ? О Белаве или Герке?

— Три дюжины живых мы вытащили с вашей сечи, среди них человека по имени Крезо не было.

Покривился. Твою мать… Крезо. Неужели погиб?!

— Твои боевые маги Белава и Герка мертвы, — добавила магичка жёстко.

— Жаль, а я даже не знаю, где их родня, — выдавил с болью в груди и спросил с надеждой: — Хотомир?

— Тело воеводы князю повезли вашему, — ответила со сталью в голосе.

Печально… до последнего надеялся, что он выжил. Таких воинов ещё поискать.

Присела магичка на табурет, полог плаща разбросав. И продолжила несколько участливо:

— А вот чернавку твою спасли. На ней всё зарастает пуще, чем на дикой собаке. Где ты нашёл изгоя? Да ещё и верным себе сделал такую?

— Спас от половцев под Малорыжково. Кров дал, отнёсся по–человечески. Где она?

— Отнёсся по–человечески, — повторила магичка с сарказмом, покривилась, как после рюмки и хмыкнула: — так и что теперь с тобой делать, Тёмный?

В груди проморозило от такого угрожающего тона. Обнадёжило, что мы наедине. А следом досада взяла.

— Это приговор или как? — Возмутился. — Ну умею пользоваться некоторыми аспектами запрещённой магии, и что с того? Простите, конечно, за дерзость, но не я ли у Малорыжково вашего племянника спас этой магией? Он–то сам вряд ли заметил мой подвиг. А вы? Да и после я своей тёмной магией за нашу землю бок о бок с дружинниками против половцев дрался до изнеможения и чуть не помер. За князя орловского, косвенно и за вашего, который что–то уж очень задержался с помощью. Ну чего смотрите так? Хотели бы убить, давно бы уже. Я ж месяц лежу тут у вас на блюдечке.

Закончил, чтоб отдышаться. А эта смотрит изучающе.

— Разговорчивый какой, — комментирует сварливо и снова бросает. — Тёмный.

— Простите, вы расистка что ли? — Язвлю.

— Чего мелешь? — Кривится.

— Ничего, надоело оправдываться. Вылечили, чтоб судить? Процедуры соблюсти и законность? Или вам надо мою подпись куда–нибудь ляпнуть? — Наезжаю и вижу, как она удивлена. — Я вообще не понимаю, что вы в этой глуши забыли. Столько внимания «тёмному». Вы пригодитесь явно не здесь.

Думал, Чернава разорётся или чего хуже. Но вроде не спешит пылить.

— Всё, ушёл половец, — бросила, как будто кашлянула. — И князь твой в Орёл уже двинул победу праздновать да свадьбу его княжича с нашей Ладомилой справлять.

— Победили получается, — улыбнулся себе под нос. Значит, не напрасно всё.

— Победили, — раздалось от магички обыденно. — Малой кровью на этот раз.

— Так уж и малой, — покривился.

— Разладилось в орде, посыпались они быстро, — снизошла магичка до объяснений, но, будто опомнившись, выдала строго: — но полно болтать. Я не за этим пришла.

— Ну я слушаю.

— Слушает он, Тёмный, — снова выдаёт с подковыркой, ну как дура заладила.

Снаружи лошади ржут беспокойно. Дождь зарядил. И кажется, что её свита только и ждёт команды ворваться и меня вытащить волоком в грязь на расправу. Но мне не страшно, разве что только обидно будет из–за такого отношения.

Смотрю на неё пристально.

— Силу почуял? — Шипит тётка угрожающе, вероятно, приняв это, как вызов. Смотрит исподлобья в ответ. Посох красным начинает искриться.

Долбанутая что ли? Может, пора на одном языке начать разговаривать?

— Ну давайте, госпожа Чернава, вдарьте, как следует. Вместе и сгорим в хате деревянной, — усмехнулся.

— Наивный, — хмыкнула.

— Наивная, — передразнил. — Мало того, что изба из дерева, так ещё и посох. Дорогой, небось, редкий. В единственном экземпляре.

Насторожилась вдруг тётка уже по–настоящему.

— Угрожаешь мне?

— Нет, взываю к благоразумию. Дезактивируйте свою пукалку, пока от искр не полыхнуло. А то зажигалка — не игрушка, знаете ли.

— Изречения странные, — буркнула себе под нос Чернава и поуспокоилась, посох погасив, но дальше заявила хищно: — если узнает твой князь, что Тёмного пригрел, несдобровать тебе. Пытать будут, пока не потеряешь рассудок, а затем казнят прилюдно, друзей и сообщников накажут по суду княжескому, род очернят и забудут, а земли раздадут достойным.

Мдя. Вот привязалась–то а.

— Хорошо, мысль понял, госпожа, — продолжаю ехидно. — Чего от меня хотите?

— Я сохраню твой секрет, если будешь служить мне, — выпалила и прищурилась хитро, изучая мою реакцию.