— Ещё не хватало, чтобы вы простыли тут все, полезайте внутрь, — буркнул я, завёл микроавтобус и включил все печки на полную мощность. Потом достал из своей сумки термос с чаем и отдал Виктору Сергеевичу. — Всем быстро попить чаю, и мы выдвигаемся.

— Что там хоть есть, Сань? — спросил он, дрожащей рукой наливая исходящий паром чай в чашку. — Чего ты так долго-то?

— А мне показалось, что я отсутствовал минут пять, не больше, — покачал я головой. — Чего вы в машину не залезли?

— Нервы, Сань, нервы, — вздохнул Панкратов. — Мы так и стояли одни, ни одной живой души не видели на улице. Давай рассказывай уже.

— Если я не ошибаюсь, Виктор Сергеевич, это брюшной тиф. Только какой-то больно злой. Развитие быстрее, чем должно быть и течение тяжелее, они там все в лёжку. Я правда видел не много, но состояние не меньше средней тяжести, если не тяжёлое. Раз уж мы возле административного здания, давайте отсюда и начнём. Противогазы можно не надевать, главное — контролировать свои руки и не забывать про антисептик. Можно надеть обычные маски для успокоения души. Всем ставим капельницы, заставляем пить воду и даём антибиотик. Пока есть запас магической энергии, воздействуем на кишечник, чтобы убить максимальное количество патогена. А я пока буду связываться с Обуховым и Белорецким.

Моя бригада быстро допила чай, все похватали штативы для капельниц и несколько флаконов с растворами и побежали в здание.

— Саш, ты в своём уме? — возмутился Степан Митрофанович, когда я рассказал ему свою версию. — Ну какой на хрен тиф? Его тут лет сто уже никто не встречал! А тут заболело больше тысячи человек за пару дней, а не за месяц, да ещё и мрут как мухи. Ты там разберись по-нормальному, потом доложишь, а людей я сейчас вышлю, все клиники Питера сейчас на уши поставим. Ты эти растворы свои где брал, у Курляндского?

— Да, — коротко ответил я. Спорить о диагнозе я сейчас не буду, главное, что будет устроен нужный мне движ, остальное потом прояснится.

— Заберу у него всё, что есть, а всем фармацевтическим мануфактурам прикажу, пусть делают как можно больше, выдам образцы. Как хотят, так и делают, лишь бы много и быстро.

— Ох не нравится мне это «много и быстро», — хмыкнул я.

— А у нас сейчас выбора нет, Саш! — рыкнул Обухов. — По симптомам выраженная интоксикация на лицо, их спасать надо, а это лучший метод, как оказалось.

Обухов бросил трубку, вот и хорошо, дело сделано, а мне ещё главному полицмейстеру надо позвонить и идти капать начальника колонии. Белорецкий выслушал внимательно все мои доводы и объяснения, сначала некоторое время молчал, принимая решения, потом пообещал выслать следственную группу и взвод полицейских в помощь. Ну всё, механизм запущен, машина заработала, теперь можно заняться своими прямыми обязанностями — спасать людей.

Я зажал под мышками по штативу, в руки взял коробку с десятком флаконов раствора, куда закинул антибиотики и антисептик, и потопал в кабинет начальника колонии.

Офицер уже сидел за столом и разговаривал с кем-то по телефону. Перед ним лежал открытым тот самый журнал, который я недавно достал из шкафа. Это получается, что он спустился к вахтёру, забрал журнал и вернулся в кабинет? С такой слабостью?

— Вам уже полегче? — спросил я его.

— Значительно, — кивнул он. — По крайней мере слабость меньше и из стороны в сторону не мотает. Сейчас в туалет сходил и ещё легче стало, словно из меня всё зло вышло.

— О как, — я удивлённо покачал головой. Значит очищение кишечника магией неплохо работает. Как много нам открытий чудных готовит просвещенья дух…

— Это очень хорошо, что вам полегчало, — сказал я начальнику колонии, раскладывая и устанавливая штатив для капельницы возле дивана. — Только давайте мы всё-таки лечение продолжим.

— А что это вы задумали? — округлив глаза он следил за моими приготовлениями.

— Внутривенная инфузия специального раствора, чтобы убрать интоксикацию, — сказал я, устанавливая флакон на штатив и подключая к нему систему. — Ложитесь на диван и не бойтесь, ничего страшного в этом нет, испытано мной лично много раз.

Всё-таки хорошо иметь дело с умным человеком. Несмотря на все сомнения и страхи, он улёгся на диван и по моей просьбе освободил руку. Я вошёл в вену и фиксировал канюлю иглы пластырем, сверху положил кусок ваты с антисептиком, которой обрабатывал кожу.

— Когда раствор во флаконе закончится и начнёт опускаться по трубке, перекройте вот этот краник. Если сами не боитесь, то можно будет извлечь иглу из вены, прижав это место ваткой, и согнуть руку максимально минут на десять. А я пока пойду дальше по кабинетам, но скоро вернусь.