Дверь следующего кабинета была закрыта, но оттуда слышались невнятные звуки. По-моему, кто-то хвалится содержимым желудка. Я настойчиво постучал.

— Открывайте, это лекарь, я вам помогу.

Звуки за дверью ещё какое-то время продолжались, потом послышались неуверенные шаги и щёлкнул замок. Дверь слегка приоткрылась и оттуда послышался слабый голос:

— Проходите.

Я распахнул дверь и вслед за ещё одним офицером, но с более скромными погонами вошёл в его относительно небольшой кабинет. Прямо за входом справа был небольшой санузел, откуда наверно и доносились те самые звуки. Офицер дошёл до дивана, рухнул на него без сил и мутным взглядом посмотрел на меня.

— А что это у вас за наряд такой? — поинтересовался он и закашлялся.

— Специальная защита от любой инфекции, — ответил я. — Ложитесь на диван и освобождайте живот.

У этого тоже был весьма болезненный вид и характерные высыпания на груди и на животе. Также была увеличена печень и селезёнка, выраженное воспаление в кишечнике и брыжеечных лимфоузлах. Энергия в ядре за это время полностью восстановилась, и я повторил манипуляцию идентично той, что делал начальнику.

Потом стоило труда убедить, что капельница — это не контрольный в голову, а мера спасения, но мне удалось. Через несколько минут раствор уже бодро капал, а я пошёл в следующий кабинет. Надо было брать с собой больше штативов, да только рук столько нет.

В следующем кабинете повторилось всё то же, что и в предыдущем, но с одним отличием. Чтобы поставить капельницу, мне пришлось подвинуть к дивану тумбочку, поставить друг на друга две табуретки и к ножке верхней я примотал флакон изолентой. Всё административное здание мы впятером обошли за час и собрались внизу совершенно без сил. А ведь впереди ещё море работы!

— Сань, позвони Обухову, что там с подмогой? — сказал Виктор Сергеевич, обрабатывая руки антисептиком. — И давайте уже что-нибудь съедим, а то желудок урчит. Надо бы сил поднабраться. Заодно пока помедитируем и восстановим запас энергии.

— Да, сейчас позвоню, — ответил я и тоже принялся обрабатывать руки. — Иван Терентьевич, Дмитрий Ефремович, у вас как дела? Всё получается?

— Получается, — ответил за двоих Рябошапкин. — Только после каждого пациента приходится медитировать, у нас ведь не такое развитое ядро, как у вас.

— А у вас тоже есть ядро? — удивлённо протянул Юдин, поправляя очки. — А я думал, что у знахарей его нет.

— У подавляющего большинства его нет, — ответил я ему за них. — А у них есть, но очень слабое. Это однозначно лучше, чем когда его нет совсем. Этим они оба и выделяются среди остальных знахарей, они способны на большее.

— Ого, — пробормотал Илья, возвращаясь к поеданию консервированной крольчатины. — Буду знать теперь.

До Обухова я дозвонился не сразу. Похоже, он просто не берёт трубку или выключил звук. В худшем случае оставил телефон где-нибудь. Я уже собирался сбросить вызов и набрать секретаря, как Степан Митрофанович всё-таки ответил.

— Ну что, Саш, мешаешь мне! Что-то новенькое? — раздражённо ответил мэтр.

— Мы одни не справимся, пациентов слишком много, и они тяжёлые, — успел сказать я до того, как он меня перебил.

— Я всё понял, Саш, подмога уже выдвигается. Это всё?

— Магическое воздействие на кишечник очень неплохо помогает, начальник колонии прямо ожил сразу, передайте остальным.

— Тем, что уже едут, сам расскажешь, а остальным передам. Если всё, то клади трубку, у меня тут дел невпроворот!

Я молча сбросил вызов и убрал телефон в карман за пазуху. Дел у него невпроворот, а мы тут груши околачиваем. Я забрал у Юдина банку, которую он открыл специально для меня и начал интенсивно запихивать в себя её содержимое, аппетит и правда разыгрался не на шутку. Запив свой обед морковным соком, мы собрали штативы и остатки лекарств, взяли с собой в машину заместителя начальника колонии, из-за чего на втором ряду сидений включился режим шпрот, и поехали к следующему зданию. Это теперь был трёхэтажный многоквартирный дом.

На каждой лестничной площадке было по пять дверей. Никогда такой конфигурации не видел. Сопровождавший нас офицер пояснил, что здесь пять небольших однокомнатных квартир. Очень скромных по площади, но намного лучше, чем камера или казарма. Значит нам теперь предстоит заняться заключёнными.

В процессе поквартирного обхода с исцелением заболевших, позвонил Обухов и сказал встретить делегацию, которая уже должна въезжать на территорию колонии. Мои сотрудники пошли работать дальше, а я пешком вернулся к административному зданию, благо это было не особо далеко недалеко, а по тропинке ещё ближе.

Я как раз подходил к центральному входу, когда к нему подкатили сразу два автобуса, из которых высыпала целая толпа лекарей. Среди них я увидел Гааза и несколько других знакомых лиц, которых видел утром на совещании. Значит первыми на амбразуру Обухов бросил свой коллектив. Это правильное решение, как пример для всех остальных, что мол мы не сидим в кустах, когда остальные воюют.

Когда меня окружила толпа, я вкратце описал ситуацию и поделился своими выводами. Лекари начали облачаться в защитные комбинезоны, разбирать оборудование и расходиться по территории колонии. Мы договорились на входные двери обработанных домов приклеивать кусочек пластыря на уровне лица, чтобы не повторяться. Начали находить первых не выживших, на этих дверях две полоски пластыря лепили крест-накрест. Процесс пошёл. Моё волнение потихоньку уступило спокойствию, мы просто делали своё дело, зная, что оно хорошо продвигается и надежда спасти как можно больше заражённых стала вполне реальной.