На шум сбежались делающие обход караульные. Весь квартет вояк, похохатывая и перешучиваясь, принялся наблюдать разыгрываемую перед ними комедию.

— Не тронь друзей, паскуда! — повел плечами Стас и небрежно отмахнулся от подруги, попав ей по лицу.

— Ах ты, тварь! — взвизгнула Мирина и бросилась на парня, вцепившись ему в волосы. Они рухнули в снег и покатились к шлагбауму. Конфликт перерастал в пьяную драку. Ребята умеют работать тонко, сказывается криминальный опыт. Главное, чтобы на шум не сбежался весь контуберний с деканом во главе. Хотя нет, не успеют. Катающаяся в снегу парочка неожиданно для наблюдателей расцепилась и два имперца, захрипев, рухнули, пробитые болтами.

— Сиди здесь, — скомандовал я Сольвейг и бросился вперед. Мгновение и еще один воин скребет руками и ногами по снегу в предсмертной агонии. Это уже я постарался. Четвертого добил уже магией. Убедившись, что караульные мертвы, махнул рукой ученице. Девочка тут же подскочила к нам. — Держишься у меня за спиной, вперёд не высовывайся. Мирина, Стас, молодцы! — похвалил я артистов, — Оставайтесь здесь, если кто появится, дайте сигнал и уходите, в бой не лезьте.

Тихий кивнул. Мирина, молча, с полубезумной улыбкой глядя на трупы, прижалась к плечу парня. Странная она. Хотя, кто рядом со мной не такой? Все мы тут немного сумасшедшие.

Казармой контубернию служила деревянная пристройка к складу. К счастью, устроенный нами концерт и бой не всполошили вояк. Крепко спят. Самым оптимальным вариантом было бы подпереть дверь да поджечь строение. Но ведь тогда загорятся и пакгаузы, а там столько всего нужного. Мы с Сольвейг, конечно, справимся с пожаром. Только вот, зарево всполошит раньше времени гвардейцев. Да и основная битва еще впереди, силы тратить не хочется, мало ли как сложится ситуация дальше. Значит, придется действовать по-другому.

Я приложил ладони к шершавым доскам строения, за которыми чувствовалось биение жизни. Эх, жаль я не лекарь, насколько было бы сейчас проще. Карла бы сюда. Хотя, вряд ли он смог бы помочь. На Мидгарде все медики посвящены Богам и Богиням жизни, а те не одобряют, когда их адепты используют свой дар для убийства. Ничего, справимся своими силами. Тем более давно не тот немощный мальчик, который попал сюда полтора года назад.

— Держи, арбалет, — едва слышно прошептал я и передал ученице заряженное оружие, — На тебе окна. Если кто полезет — стреляй.

Девочка спокойно, словно я предложил ей помыть посуду или прибрать в комнате, кивнула. В Сольвейг я не сомневался. Крови она совсем не боится. Нажать на спуск рука не дрогнет.

Стараясь не шуметь, подпер, взятой с поленницы жердью, дверь. Время пришло. Я закрыл глаза, погружаясь в саму сущность этого мира, растворяясь в ней. Сейчас я каждой частичкой организма чувствовал пульсацию беснующихся вокруг меня энергий — плетущую свои кружева магию, расползающееся от обогревателя в казарме тепло, биение сердец, движение крови в венах врагов. К сожалению, я не умею работать с жизнью. Пожалуй, единственная магия абсолютно недоступная мне. Зато я умею другое. Умел… Сейчас проверим, сохранились ли у меня старые навыки.

В моем сознании возникла картина воздушной смеси, наполняющей помещение. Каждая молекула — словно крошечная сфера, вибрирующая на своей частоте. Я сосредоточился на молекулах кислорода, отмечая их уникальный ритм и пульсацию. Медленно, словно ювелир, ограняющий драгоценный камень, я начал выделять кислород из воздушной смеси.

Невидимая сфера, действующая как фильтр, повисла по центру казармы. Других газы свободно проходили сквозь ее стенки, тогда как кислород отталкивался от заданных мной границ. Не спеша, чтобы не сбить концентрацию, я стал расширять сферу, выталкивая такой необходимый для существования жизни газ, из поля ее действия. И вот купол полностью накрыл помещение, в котором спали эллины. Воздух внутри превратился в непригодную для дыхания удушающую смесь. Люди начали задыхаться. Я чувствовал, как уходит жизнь из человеческих тел. Слышал, что кто-то разбил оконное стекло, желая впустить в помещение воздух. Бесполезно. Сфера не пустит, нужный им кислород. Двери задрожали под ударами, пытающихся выбраться из смертельной западни воинов. Но вскоре все звуки затихли. Последним погас слабый магический источник декана.

Все! Я вынырнул из состояния запредельной концентрации. Провел языком по пересохшим губам и почувствовал сладковатый вкус крови, вытекшей из носа. Это не магическое истощение, просто организму эмоционально тяжело выдерживать состояние, в котором я только что побывал.

Зачерпнул пригоршню снега и умылся. Стало легче. Поискал взглядом ученицу. Сольвейг смотрела на меня широко открытыми глазами полными восхищения и обожания.

— Учитель, вы их всех убили? — восторженно прошептала она. Я кинул взгляд на разбитое окно, в котором, высунув наружу руки и повиснув на подоконнике, застрял труп с посиневшим, перекошенным лицом и арбалетным болтом, попавшим прямо в кадык. Как я и предполагал, рука у ребенка не дрогнула.

— Пойдем. Надо проверить, как дела у Радомиры и Ардака, — отвечать на ее вопрос не хотелось. Да убил. Просто задушил, как кутят, не дав ни единого шанса на сопротивление. Мне не было их жалко. Они воины. Они пришли на эту землю убивать и умерли сами. Но все равно на душе было погано. Особенно от этого восхищенного взгляда ученицы. И ведь я сам ее сюда привел. Именно для того, чтобы дать ей возможность научиться, убивая, защищать себя и своих близких. Демоны забери мир, где двенадцатилетнюю девочку, только что спокойно пристрелившую человека, восхищает убийство безоружных людей!