Почему везде, во всех мирах приходится убивать?! Почему если я не делаю этого, убивают меня?! Даже на довольно гуманном и цивилизованном Туклине, стоило показать мягкость, я тут же получил пулю. Согласен, там я занимался не совсем законными делами и осознавал риски. Но ведь когда я был простым музыкантом, происходило все то же самое. Правда, там мне удалось умереть своей смертью. Но то моя личная заслуга, а не отсутствие желания моих врагов, кстати, в основном таких же музыкантов, как и я.

Неужели нельзя по-другому? Меня ждет такая интересная аномалия, скрывающая в себе столько тайн и возможностей, а я вынужден заниматься какой-то кровавой ерундой!

По пути к центральной площади вырезали еще один патруль. Гвардейцы почувствовали, что в селе твориться что-то неладное, но разобраться, что к чему не успели, нарвавшись на злого меня. Я и сам не заметил, как превратил троих человек в прах, использовав «подарок» Хель.

— Живы? — мы подошли к склонившейся над красивой зрелой женщиной Радомире.

— Живы, — проскрипела она, — К лекарю их надо.

— Бери грузовик, парней и вези их к Карлу.

— А вы? — она с затаенной надеждой и несвойственной ей благодарностью в глазах посмотрела на меня.

— А мы у греков позаимствуем транспорт.

— Греков?

— Пиндосов, — криво усмехнулся я.

— Странный ты человек, ярл. Словно не отсюда, — она мазнула по моему оставшемуся равнодушным лицу острым взглядом и криво усмехнулась, — Спаси тебя Боги, Рагнар, за родственников.

— На Богов надейся, а сам не плошай. Поторопитесь, у них, — я кивнул на лежащих без сознания людей, — Каждая минута на счету.

— Палак, гони сюда машину, — скомандовала старуха. Нукер взглянул на меня и, получив подтверждение приказа, со всех ног кинулся к околице.

— От Ардака вести были?

— Нет. Но и шума не слышно.

— Это хорошо. Ладно, вы тут сами, а мы пойдем. Пора заканчивать, пока никто не спохватился, что мы тут хозяйничаем. Да и на станцию в любой момент может состав прийти.

— Не придет, — Радомира посмотрела в сторону пакгаузов, — Эллины поезда только днем гоняют.

— Откуда знаешь?

— Да уж знаю, — усмехнулась она и добавила, — Я же свой товар не на ослах возила.

­­– Понял. Хулдан, до прибытия в лагерь командует Радомира, — распорядился я.

Кочевник молча кивнул и продолжил перевязывать снятого с креста совсем молодого парня. Хотел отправить с ними Сольвейг, но передумал. Раз уж взялся делать из нее настоящую дворянку, надо доводить задуманное до конца. И не стоит говорить, что дворяне это не кровь и дерьмо, а балы и развлечения. Воинское сословие, забывшее о своем основном предназначении, обречено на вырождение и последующее вымирание, причем не совсем мирное.

— Ярл! — окликнула меня старуха, — Пусть твои нукеры ребят увезут? С тобой останусь.

Я с удивлением обернулся:

— Зачем?

Радомира пожала плечами:

— Правильно так будет.

— Ерундой не занимайся, — скривился я и нарвался на упрямый взгляд из-под косматых седых бровей. Как есть Баба-Яга! — Хочешь — оставайся, — махнул на нее рукой. Мне даже лучше. Старая, в отличие от меня, в Пограничье личность известная и авторитетная. А мне еще с чердынцами разговаривать, после того как с эллинами закончим.

Только отошел от Центральной площади навстречу выскочил Возгля:

— Ярл! — запыхавшись, выпалил он, — Эллины что-то почуяли. В казармах суета. Посылали разведку. Мы перехватили. Ардак-багатур, велел тебя найти.

Что ж, этого следовало ожидать. Хоть времени прошло не так уж много, но, сколько мы патрулей вырезали? Три, четыре? И пост на площади. Наверное, в определенное время они должны были отмечаться. Да и с имперцами, несмотря на разногласия у командования связь должна быть. А тут везде тишина. И разведка пропала. Прикинуть, что к чему сможет даже ребенок. А в гвардию кого попало не набирают, там вояки опытные должны быть.

А значит, в Кочках о нашем нападении уже знают. Пока информация пройдет вверх по инстанциям, пока там примут решение, поднимут по тревоге людей, выдвинутся сюда. Ну, и ехать еще часа четыре. До рассвета время есть. Не много, на самом деле.

На первый взгляд, бывшая школа казалась совершенно необитаемой. Тишина, темные окна, только ветер хлопает оторванным листом железа на козырьке крыльца. Но это лишь на первый взгляд. А если приглядеться, можно увидеть пятна крови и следы волочения на заметенном поземкой дворе. То тут, то там за стеклами мелькнет тусклый отблеск фонаря или белое пятно вглядывающегося в темноту лица.