— Я прочитал его показания, когда пули засвистели над головой, он это быстро понял, но неважно. Прошли сутки. Сегодня Дегтярёв отправился на занятия, его предупредили, что вызовут для снятия показаний. После разговора я пойду к начальнику и обо всём подробно доложу. Наше управление возьмёт на себя труд по его допросу и сопровождению. Возможно, что враги ещё не понимают, как много этот юноша знает о покушении, а значит, его жизнь может оказаться в опасности, если террористы догадаются. На короткое время его ценность очевидна, а после передачи информации — уже гораздо менее значительна.

— И что вы намерены делать?

— Это зависит от многих факторов: первое, его необходимо срочно допросить, второе — изъять из стен академии под благовидным предлогом, по меньшей мере, на две недели, и третье — попытаться использовать особенности его дара в полной мере.

— Вот это я и хотел услышать, готов со своей стороны оказать всяческое содействие и надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество.

— Всенепременно, я доложу о вашей роли в расследовании.

— Благодарю вас, Ростислав Игоревич.

— И сообщу результат вам в подробностях.

— Жду, и я хотел бы ещё присутствовать при допросе Дегтярёва. С фон Биттенбиндером я сам найду время поговорить отдельно, но вряд ли он сможет что-то ещё добавить к тому, что уже зафиксировано протоколом.

— Хорошо, думаю, это возможно. Я вам позвоню.

— Лучше я вам позвоню и подъеду, куда скажете.

— Я не против. Допрос пройдет у меня в кабинете, так будет лучше и вам.

— Без сомнения. Тогда до завтра.

— Занятия у них заканчиваются в два часа пополудни, после обеда, как раз к четырём часам дня, я их и вызову.

— Я понял, буду всенепременно.

На следующий день мы с Петром вышли на занятия, договорившись, что никому об участии нас в качестве свидетелей покушения на Великого князя рассказывать не станем. Ни к чему это, внимание к собственной персоне хватает, у Петра, правда, поменьше его, но и для него это всё лишнее.

Впрочем, волновался я напрасно, как оказалось, из студентов мало кто знал о покушении, они жили своей личной или научной жизнью, и газет не читали, а многие совсем недавно возвратились с каникул и пока не успели полностью погрузиться в гущу столичных событий во всех их проявлениях.

Но меня больше всего интересовало сейчас даже не это, а возможность встретиться с Женевьевой. Увидеть её я смог в этот же день, в обеденный перерыв, но лишь издалека. Дело в том, что наши факультеты с каждым месяцем встречались всё реже и реже на объединённых лекциях, и думается, этот разрыв в будущем станет только нарастать. А тут ещё эти все события.

На удивление нас никто не вызывал на допрос в этот день. Просидев все лекции и пообедав, мы с Петром отправились в общежитие, и нас так никто и не побеспокоил. Может, забыли о нас? Жизнь шла обычным чередом. Объявился Ефим Трутнев, встретили мы его нейтрально, как и он нас.

— Сам решил съехать? — спросил его Пётр после лекций.

— Сам. Вы же только рады тому?

— Не без этого, вдвоём лучше, чем втроём.

— Вот и я так подумал, мне проще свой угол иметь, чем в вашем тесниться.

— Твоё дело. Мы с тобой ругаться не станем, нам вместе и дальше учиться.

— Ваше дело, — нейтрально ответил Ефим и сразу же ушёл, не желая продолжать разговор.

— Как-то изменился Ефим, ты не находишь, Федя? — спросил меня Петр после этой короткой беседы.

— Да, каким-то он немного другим стал, но нам-то что с того, Петя?

— Да ничего, собственно.

— Тогда давай лучше готовиться к занятиям, а то приключений набрали выше крыши.

Для дачи показаний нас вызвали на следующий день, подкараулив после занятий. Знакомый мне по прошлому допросу жандарм, одетый в добротную форму, перехватил нас при помощи коменданта, что лично зашёл к нам в комнату.

— Так, парни, не знаю, что вы там натворили, но вас просили проехать на допрос. Вот, даже бумагу дали, чтобы я мог официально вам её показать и о неразглашении бумагу подписал. Так что, всё сурьёзно, господа студенты. А сделано так потому, чтобы не привлекать к вам лишнего внимания, как к свидетелям. Собирайтесь, за квартал отсюда, возле магазина «У Порфирия» стоит извозчик, лошадь у него гнедая, а сани зелёные, вот к нему и садитесь. Хотя я сам вас до него отведу. Собирайтесь, времени мало.

Мы с Петром переглянулись, удивившись подобной конспирации, но комендант не тот человек, что станет шутить. Если уж его напрягли для такого дела, значит, и вправду всё серьёзно и надо идти. Я невольно пожалел, что отдал револьвер обратно, давно хотел себе купить оружие, но удовольствие это дорогое, не хватит моей стипендии. Такой револьвер в магазине стоит не меньше сотни злотых, если не больше.

— Хорошо, — сказал Пётр, и мы стали собираться.

Извозчик, каким его описал комендант, действительно ожидал нас. И, подойдя к нему, мы погрузились в сани и поехали по неизвестному адресу. Возле двухэтажного красивого здания, вход которого обрамляли две тонкие колонны, извозчик остановил сани и сказал.