— Начинайте, — дал мне отмашку полковник, вставший недалеко от меня.

Я напрягся и вызвал к жизни свой дар, вновь показав общую картину покушения. Сеанс длился минут пять, когда послышался глухой, неясный голос из-за ширмы.

— Достаточно. В двенадцать часов он должен находиться здесь и продемонстрировать всё заново, ничего не упустив, показав все подробности событий, что произошли тогда с ним.

— Слушаюсь! — ответствовал полковник, и я погасил картину.

Сунув руку в карман, я вытащил часы и взглянул на них — они показывали половину одиннадцатого.

— У нас есть ещё полтора часа, поэтому предлагаю сделать второй завтрак. Я так полагаю, аппетит вновь проснулся? — сказал подошедший ко мне полковник.

— Да, после использования дара всегда хочется есть. Спасибо!

— Я знаю, идёмте. Вам придётся выложиться по полной. Чтобы вы понимали, как это для вас важно, добавлю, что показывать сиё действо станете для нескольких десятков чиновников, весьма высокого ранга. Присутствие кто-то из членов императорской фамилии или даже самого императора — неизвестно, но лучше считать, что они обязательно придут — так проще. Так что, настраивайтесь, молодой человек, вам от этого только успех и продвижение, но на всё — воля Божья!

— Слушаюсь! — отчеканил я и направился вслед за жандармским полковником.

За час я успел позавтракать и отдохнуть, и вот наступил ответственный момент. Я чувствовал себя как начинающий артист, впервые вышедший на сцену перед толпой зрителей, причём зрителей, не набранных по объявлению, а пристрастных и облечённых властью. С другой стороны, я ведь делаю это больше для себя, да и видеть никого не смогу, так чего же волноваться? Пусть смотрят, а я уж постараюсь показать всё в подробностях.

Меня вновь привели в тот же зал, только сейчас он выглядел совсем иначе. Во-первых, он заполнился зрителями, во-вторых, ширма отсутствовала, в-третьих, мне предложили встать за кафедрой, сбоку от рядов кресел, и направить поток иллюзии на большой экран, вывешенный ровно посередине сцены.

— Господа! — вышел вперёд жандармский полковник, который сейчас работал моим конферансье. — Предлагаю вашему вниманию картину покушения на Великого князя Ростислава Владимировича. Её продемонстрирует вам очевидец, случайно оказавшийся рядом во время покушения и обладающий весьма редким даром, благодаря которому он и смог присутствовать сегодня на данном показе. Всё, что он покажет, является правдой, достоверность которой не подлежит сомнению. Прошу вас, господин студент.

Никаких слов от меня не требовалось, все ждали только действие. Удобно встав за кафедру и положив на неё руки, я приступил к показу. Сначала в воздухе замерцала кружившаяся пыль, затем засветилась неяркая картинка, которая буквально за секунду обрела чёткость и цвет. Я так сделал специально, научившись достигать нужного эффекта.

Вот только что всё было тускло и непонятно, и вдруг перед зрителями раскинулся во всю ширь развёрнутого полотна настоящий мир, полный ярких красок и жизни. Звук отсутствовал, но я не мог его привнести сюда, только изображение. До меня донеслись восхищённые возгласы присутствующих, и я начал показывать сюжет от своего лица, или, вернее, от моих глаз.

На экране появилась картинка того, как остановился эфиромобиль великого князя, вот он стал выходить, и дальше всё завертелось в бешеном калейдоскопе событий. Я тщательнейшим образом высветил все подробности покушения и остановился только тогда, когда закончилась картина, которую я наблюдал своими глазами. Дальше шло только то, что я видел, когда бежал искать предполагаемого убийцу. Силы у меня ещё оставались, но команды продолжать и показывать собственные приключения мне не давали, и я стал постепенно гасить картину.

— Это всё?! — вдруг раздался из зала волевой и нетерпеливый возглас.

Жандармский полковник, стоявший за кулисами вместе с кем-то из приближённых императора, кажется, даже подскочил от звука этого голоса, или, по меньшей мере, вздрогнул, и сразу же выскочил на сцену, оказавшись прямо передо мной.

— По покушению всё, но есть продолжение, связанное с последствиями теракта и поиском убийцы.

— Если остались силы и возможности, то время у нас имеется, как и желание полюбопытствовать.

— Сию минуту, — ответствовал полковник, почему-то никак не величая того, кто отдавал ему приказания.

— Показывайте всё, что с вами происходило дальше, — обратился полковник уже ко мне.

Я мысленно пожал плечами и начал показывать, как подскочил к раненому анархисту, как схватил его револьвер и побежал на помощь городовому. Этого я не показывал раньше, а здесь решил продемонстрировать, сам не зная, почему. Кадры сменяли друг друга, и я будто заново переживал те события: вот я бегу, хватая ртом морозный воздух, потом лежу, переживая ужас того, что сейчас в меня выстрелят, и я умру. Дальше пошла демонстрация того, как я защищал себя, напрягая последние силы, не надеясь на спасение, как боялся и как решился преследовать убежавшего убийцу. Я даже показал, как лазил по чердаку и как стрелял городовой.