Но уходить за грань было не время, и он вернулся, оживляя себя.

— Всего одна смерть. Лед видит, я слишком добр с тобой, — жестокая улыбка тронула губы Кузнеца. — Надо было сделать это сразу.

— Ч-что… ты сделал? — Белый Дьявол едва мог говорить. Голос казался чужим, хриплым от боли, а на губах замерзала кровь. Он схватился за грудь, уже невредимую после воскрешения, однако по-прежнему пылающую диким холодом, будто… ему в сердце засунули ледяной осколок.

— Посмотри сам, — Ледяной Кузнец с интересом склонил голову набок, явно наслаждаясь его реакцией. — Я распечатал твою Скрижаль.

Белый Дьявол замер. Да, звездная суть Восходящего стремительно возвращалась, вместе с током Звездной Крови раскрашивая мир, делая его целым, многоцветным и объемным.

Он почувствовал это.

Злое, холодное, чужое! Оно затаилось в самом сердце плетения, по которому в теле Восходящего струится Звездная Кровь, — ослепительно сияющая искра. Искра, которую он не звал. Искра, которую он не мог контролировать. Она переливалась ледяным синим, вспыхивая то холодным, то пылающим светом, пульсировала в такт его сердцебиению, но принадлежала не ему.

— Это моя Ледяная Печать, — раздался голос Кейнора. — Она будет с тобой, пока я не сочту, что твой долг избыт. Попробуешь извлечь или сломать ее, причинить мне вред, предать еще раз или ослушаться моего приказа — и осколок взорвется Последним Холодом. Теперь у тебя тоже лед-сердце… брат.

Последний Холод.

Белый Дьявол знал, что это означает. Страшный дар, который давал владыка Эргиаля своим детям — смерть, в космическом холоде сжигающая как их самих, так и все вокруг. Гибель без надежды даже для Истинного, ибо она в клочья разрывала его средоточие.

— Ублюдок… — процедил он сквозь зубы, с трудом поднимая голову. — Я никогда не буду твоим… рабом.

Кейнор наклонился чуть ближе, глядя ему в глаза:

— Ты сам сделал выбор, брат.

Белый Дьявол хотел бы сорвать эту ухмылку с его лица. Но не мог — серебро не выстоит против неба, а свой камень хаоса он уже кинул. Расплата была неминуема — он знал об этом, и теперь оставалось только ее принять. Главное, что Кейнор понял — отсидеться в Домене больше не получится, тот час, о котором он говорил, наступил только что. Ему придется действовать — хочет того владыка Эргиаля или нет!

— Лед слышит, мне предстоит большая работа, — сказал Ледяной Кузнец. — А ты пока… успокой моих гостей. И попробуй объяснить им, что мы теперь играем в одной сфере.

Затем Ледяной Кузнец исчез. Его черная фигура растаяла, оставив после себя лишь шлейф снежинок, рассыпавшихся искрами в воздухе.

Но он не оставил его одного. Белый Дьявол услышал треск и почувствовал движение. Вокруг него, в глубине Чертогов Трофеев, ледяные статуи начали оживать.

Замороженные панцири трескались, откалываясь крупными кусками и осыпаясь крошкой. Лед освобождал тех, кто был заточен уже сотни циклов. Освобожденные Восходящие зашевелились, открывая глаза. Трое — из сотен замороженных, но они и стоили сотен.

Белый Дьявол наконец поднялся на ноги, медленно приходя в себя и осматриваясь. Ледяная Печать все еще пульсировала внутри него, холодным эхом отдаваясь в каждом ударе сердца. Теперь она была частью его сущности — и ничто не могло ее вырвать. Он не знал, что это за печать и как с ней бороться.

Но у него не было времени думать об этом.

Братья пробуждались.

И первой он увидел ту, которую когда-то звали «Морская Роза».

Сатори.

Корка льда сползла с нее, обнажив грациозную фигуру. Длинные мерцающие локоны цвета морских глубин рассыпались по плечам, гармонируя переливами золотых узоров, что покрывали ее красивое тело. Большие, миндалевидные глаза раскрылись, и в них вспыхнул свет — темно-синий, переливающийся, как цвет морской бездны.

Она сделала первый вдох. Второй. Затем вздохнула, будто смакуя воздух, и ее губы тронула улыбка.

— Я снова дышу, — прошептала Сатори, а ее взгляд сфокусировался на Белом Дьяволе. — Ты…

Она вышла из остатков ледяной глыбы — с трудом сохраняя равновесие, капли тающего инея стекали с ее кожи. Вместо ног у нее был гибкий, покрытый гладкой чешуей хвост морского зверя. Сатори принадлежала к глубоководной ветви одного из Народов Моря, и на суше ей приходилось сложно, но для золотой Восходящей это не было проблемой. Она неуверенно взмахнула рукой, открывая Скрижаль, — и рунная трансформация превратила хвост в две стройных, отливающих изумрудной чешуей ноги.

Рядом с ней ледяной панцирь раскололся с оглушительным звоном. Оттуда, отряхиваясь и грозно расправляя шесть гибких, похожих на щупальца конечностей, выбрался Осьминог — ее вечный хранитель, друг и любовник.

Гигантский воин, возвышающийся над Белым Дьяволом почти на три головы и мощный, как штормовые волны. Под его панцирной броней перекатывались могучие мышцы, а золотые глаза угрожающе светились, обыскивая Чертоги в поисках выхода и врагов.

— Это… ты сделал? — голос Сатори был мягким, как плеск ее родных волн, но глубокие аквамариновые глаза уже успели его взвесить, оценить и разложить на части. — Выпустил нас из ледяных рифов?