Собственное имя прибавило немного бодрости. Я встал, почувствовав, как отяжелело всё тело, заныли раны и ссадины, как чесалось за лопаткой и под коленом. Жутко чесалось, будто назло, но приходилось терпеть.

Наступило молчание. Все, кажется, ждали чего-то от меня, но чего именно?

— Вы должны принять назначение, граф, — спокойно подсказал маршал.

Чёрт. В голове всё путалось. Слава натаскивал меня насчёт этикета на подобных мероприятиях. Точнее, на этом конкретном, потому что все правила запомнить я бы не смог за такое короткое время. Но даже это вылетело из памяти из-за усталости.

Мне, наверное, должно было стать неловко или даже стыдно, но почему-то всё перерастало в злость. И только с подсказки Соколова нужные слова всплыли в голове, и я выговорил:

— Благодарю за честь, Ваше Сиятельство. Клянусь служить на благо империи, Его Величества и народа.

Старался, чтобы голос не дрогнул. Вроде получилось, но изнутри гложило. Злило. Тайфун, японская деревня, погоня… И Аико с Медведем. Они ведь…

Не успел я сесть, как вдруг Крубский выдал язвительное замечание:

— Хорош, граф! Нас этикету учить вздумали, а сами заявились в рваных обносках и не удосужились выучить…

Державин коротким взглядом заставил его заткнуться. Однако это не помогло.

Нет, Крубский-то замолчал. Но я вдруг понял, почему злюсь. Крепко, с кипящей яростью в груди.

Потому что кто-то из здесь присутствующих хотел меня убить. Просто убрать, как пешку на шахматной доске. Меня и моего спутника, который вообще не при делах. А если бы Алёна вызвалась добираться на корабле? Что случилось бы тогда?

Путаница в мыслях тоже бесила. Ярость придавала сил, но то была не хладнокровная злость, а жгучая и неуправляемая.

Обноски, значит?

Рваные, мать твою?!

И по чьей же вине, сукин ты сын? Может, как раз по твоей?! А что, такая мразь наверняка способна утопить целый корабль, чтобы добиться цели!

Гнев требовал выхода, но тело не двигалось. Это походило на бурлящий котёл, у которого уже прыгала, звенела и крутилась крышка!

Затуманенным разумом я пытался сдерживаться, но злость всё же победила.

— Заткнись, падла… — прошипел я сквозь зубы.

Молчание. Зал погрузился в тишину, и даже японцы не проронили ни слова. Только Такеда слегка повёл бровью. И… улыбнулся? Наверное, показалось.

— Что вы сказали, граф? — прорычал Крубский, явно наслаждаясь моментом.

До меня дошло, что ему не досталось министерства.

И вообще в голове прояснилось. Гнев куда-то улетучился, оставив меня один на один с ситуацией.

А разуму совершенно не понравилось, к чему привёл мимолётный порыв.

Но отступать уже было некуда. Да и, чего таить, Крубский меня подбешивал. Он будто олицетворял всё, что люди ненавидели в аристократах.

Нет, не подбешивал. Конкретно бесил.

— Заткнись, — громко, чётко сказал я.

— Да как ты смеешь! — Крубский очень плохо скрывал злую радость.

И тут я понял, что именно этого он и добивался. Может, и правда он наслал на меня тайфун? Но не получилось, вот и решил разобраться собственными руками. Кажется, среди дворян в ходу были поединки за поруганную честь. Соколов, вон, хвалился, что приманивал желающих неряшливым видом.

Он сейчас как раз смотрел на меня с беспокойством. Даже со страхом, только опасался он, похоже, за меня.

И наконец-то до дурной башки дошло. Если всё как я предположил, и Крубский может вызвать тайфун, настоящую стихию, то как мне с ним тягаться?

От затылка по спине пробежали мурашки, но мне удалось вернуть контроль и выровнять сбившееся дыхание.

Крубский с ухмылкой встал, спешно прошагал мимо остальных дворянчиков прямиком ко мне, по пути снимая перчатку. Краем глаза я заметил, что Державин раздумывает, вмешиваться ли ему или не стоит. Может, не зря Тайная канцелярия в чём-то подозревает маршала. Что если он замешан в попытке моего убийства?

— Я требую поединка чести, граф!

Перчатка шмякнулась о мою грудь и едва не упала к ногам. Хорошо, что удалось её подхватить, потому что не уверен, что сумел бы выпрямиться, если пришлось бы наклониться.

— Я…

— Ваше Сиятельство! — Соколов вдруг вскочил на ноги и плечом прикрыл меня. — Разве стоит так резко…

— Что я вижу? — прервал его Крубский. — Знаменитый задира-дуэлянт отговаривает меня от поединка? Может, вы сами хотите выступить от лица этого… графа.

Соколов замешкался. Кто я ему? Никто. Наверняка тоже действовал не подумав, о чём тут же пожалел. Погибать из-за глупости не хотелось бы никому. Но Соколов поставил собственную честь превыше жизни, вздохнул и…