— Все так и было, Семен Аркадьевич, — хмуро сказал я. — Только вот кто-то в комендатуре решил усомниться в наших словах. Нас обвинили, что мы преувеличили степень угрозы и специально пытались оттянуть часть ваших сил на наше направление. И даже прозвучал намек на измену. Как это понимать, Семен Аркадьевич? — Сверкнув глазами, холодно спросил я.

Капитан Федулов смертельно побледнел и дрогнувшим от негодования голосом ответил:

— Даю вам слово офицера, что первый раз об этом слышу. Я выясню, кто с вами общался и так неосмотрительно бросался словами. Делать такие утверждения на пустом месте — это недостойно ни солдата, ни уж тем более офицера! Объяснить это можно только общей нервозностью, которая сейчас царит в штабе.

Мое лицо тут же просветлело. Я видел, что капитан говорит искренне, а это значит, что про досадное недоразумение с обвинением в измене, скорее всего, можно будет забыть. Оскорбляться, а уж тем более планировать месть за неосторожно сказанные слова я привычки не имел.

— Вижу, что вы, Семен Аркадьевич, благородный и честный человек. И, если вы говорите, что это всего лишь нелепое недоразумение, то я готов забыть об этих досадных словах, так неосторожно брошенных в наш адрес. — Я постарался чтобы мой голос звучал приветливо и там мелькали нотки благодарности. На самом же деле, я был настолько измотан, что сил на неподдельные эмоции у меня уже не было.

— Не сомневайтесь, ваше сиятельство! — горячо ответил Семен Аркадьевич. — Я уверен, что это всего лишь чья-то глупая шутка. А если нет, то я приложу все усилия, чтобы не позволить и дальше очернять подвиг ваших солдат такими оскорбительными заявлениями.

— Благодарю вас, Семен Аркадьевич. И давайте, пожалуй, оставим эту тему. Скажите, когда я смогу забрать тела своих павших бойцов? Негоже, что они так долго лежат под палящим солнцем.

— Я вас понимаю, ваше сиятельство, — капитан поднял обе руки ладонями вперед в примирительном жесте. — Но пока идут следственные действия, я связан по рукам и ногам. Эксперты работают максимально быстро. Если мы возьмем главного мятежника и его сообщников живыми, нам нужна будет широкая доказательная база для трибунала над этими подонками. Ни один вражеский солдат не должен уйти от наказания. Те не менее, я сейчас постараюсь максимально ускорить процесс. — И капитан Федулов, откланявшись, поспешно вышел из бункера.

— Что у вас там произошло? — Коршунов сверкнул на Ярцева гневным взглядом, когда мы остались одни. — Когда ты, Викторович, начал бредить по рации про Александр Николаевича, я, признаться, чуть тебе не поверил. Хорошо, что додумался по твоим неадекватным интонациям, что ты не в себе. Как тебе вообще могло такое в голову взбрести?

Я сразу понял, о чем речь, и, опередив Ярцева, ответил сам:

— Степан Иванович, это недоразумение, в котором Виктор Петрович совсем не виноват. Дело в том, что я уже несколько лет практикую глубокий транс, а в этом состоянии человека, порой, не отличить от покойника. Учитывая общее измотанное состояние Виктора Петровича, совсем неудивительно, что он искренне принял меня за мертвого. Так что это полностью моя вина. И я прошу прощения, что заставил всех вас нервничать.

Коршунов внимательно меня выслушал, удивленно хмыкнул, покачал головой, а потом бросил быстрый и, как мне показалось, виноватый взгляд на Ярцева. Тот выглядел бледнее обычного и пытался ничем не выказать вновь нахлынувшие на него недавние черные чувства.

Я решил побыстрее сгладить неудобный момент и перевел тему разговора:

— Степан Иванович, вам не сообщили, как военные поступят с тоннелем? Его ни при каких условиях нельзя оставлять без охраны.

Коршунов неопределенно мотнул головой и пожал плечами:

— Туда, по предоставленным вами координатам, отправили группу армейского спецназа. По результатам их рейда они будут принимать дальнейшие решения.

Ожидаемо и, в общем-то, вполне разумно. Но вслух я ничего не ответил, только понимающе кивнул.

— Пикап с артефактом отогнали? — спросил я, чуть понизив голос.

— Да, ваше сиятельство. Я наслышан, сколько эта штуковина стоит, — таким же приглушенным голосом ответил Степан Иванович. — Я приказал ее понадежнее спрятать и охранять.

— Благодарю вас, Степан Иванович. Я собираюсь предложить его князьям Филатовым на их завод по обработке этериума. Если сделка состоится, то нам даже о перевозке беспокоиться не придется. Я думаю, что они сами все организуют силами своего «Стального бастиона».

— Умное решение, ваше сиятельство, — с хитрой улыбкой ответил Коршунов. — Это точно поможет наладить с ними отношения. А через них можно будет со временем вернуться в высший свет столицы и быть там благосклонно принятым.

Я скорчил деланную кислую мину. Мне этот высший свет нужен был, если честно, как снег зимой. Коршунов, увидев мою реакцию, покачал головой и прищурившись посмотрел на меня.

— Зря вы так, ваше сиятельство. Порой, чтобы выполнить боевое задание, надо проползти через грязное месиво, тыкаясь в него лицом. Как говорится, цель оправдывает средства.

Я удивленно глянул на Степана Ивановича. Не думал, что он склонен к философии, да еще и может таким простым языком сказать очень важные вещи. И он был абсолютно прав. Если моя цель — отомстить убийцам и заказчикам, как меня прошлого, так и моего теперешнего отца, князя Рокотова, мне нужно будет рано или поздно вернуться в столичный высший свет.