— Благодарю, господин капитан. Для меня было честью сражаться с вами плечом к плечу. — Я сделал паузу и огляделся вокруг. — Помнится, генерал-майор Жохов сказал, что как только эксперты-криминалисты уедут, можно будет забрать тела. Господин капитан, поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что они уехали. Во всяком случае никого из них я здесь уже не вижу. А вы?

Капитан, едва сдержав мимолетную улыбку, согласно кивнул:

— Все верно, ваше сиятельство. Именно так и сказал Петр Андреевич. Я тому свидетель. Так что не вижу причин и дальше препятствовать вам в этом деле. К тому же и нам надо сделать то же самое с нашими павшими. — И лицо капитана Федулова мгновенно посуровело.

Именно это я и хотел услышать. Мы с Коршуновым и Ярцевым незамедлительно приступили к делу. Я был уверен, что эти трусливые кабинетные крысы не покажутся здесь как минимум час, а то и больше. А уж о том, что сюда еще раз может заявиться генерал-майор, речи, похоже, вообще не шло. Огненный беркут изрядно их всех перепугал.

Мы с четырьмя прибывшими на грузовике бойцами быстро погрузили тела убитых солдат в кузов и отправили их в имение. Коршунов поехал с ними, а мы с Ярцевым решили вернуться на еще одном уцелевшем пикапе.

Перед отъездом я подошел к капитану Федулову.

— Семен Аркадьевич, есть какие-то новости от спецгруппы, которая отправилась к туннелю?

— Да, Александр Николаевич, работают парни. Командир группы склоняется к тому, что туннель придется взорвать. Учитывая, что из него совсем недавно вылетел тот самый огненный беркут, на охрану придется тратить слишком много сил, которые нужны на других направлениях. Я передал отчет группы в штаб. Сейчас жду от них команды.

— Благодарю вас за информацию, господин капитан. И еще момент. В соответствии с законами военного положения все убитые монстры, амуниция, оружие и техника неприятеля являются нашими трофеями. Все верно? Или у вас есть особые распоряжения от командования на этот счет?

— Никак нет, ваше сиятельство, — с готовностью ответил капитан Федулов. — Можете свободно и на свое усмотрение распоряжаться всеми добытыми трофеями.

— Отлично. Тогда сейчас пришлю бойцов на грузовиках за убитыми монстрами. Чем раньше мы их заберем, тем лучше, сами понимаете.

— Конечно, ваше сиятельство. Я здесь со своими солдатами, похоже, буду до поздней ночи или даже до утра. Так что мы вашим парням поможем.

— Еще раз благодарю, вас, Семен Аркадьевич. — Я протянул капитану руку. — Вы настоящий русский офицер. Я рад, что имел четь познакомится с вами.

Обменявшись с Федуловым крепким рукопожатием, я сел в пикап, и мы с Ярцевым отправились в обратный путь. Впереди нас ждала моя, охваченная скорбью и трауром, усадьба.

День быстро клонился к вечеру. Длинные глубокие тени легли на дорогу. Солнце еще порой выглядывало из-за кромки леса и в эти моменты быстро скакало по верхушкам деревьев, отбрасывая причудливые блики в кабине пикапа.

Это был один из самых длинных дней моей новой жизни. День, когда погибло много моих бойцов. День, который и мне самому принес смерть, а потом вновь вернул к жизни. День, который даровал нам такую нелегкую, но все-таки победу.

Когда мы въехали через боковые западные ворота на территорию усадьбы, то я увидел скорбную картину: родственники убитых бойцов стояли нестройной толпой перед нашим импровизированным моргом и ждали своей очереди на опознание. В толпе раздавался плач и горестные возгласы.

— Поворачивайте к ним, Виктор Петрович, — хмуро сказал я.

Ярцев бросил на меня обеспокоенный и напряженный взгляд.

— Может не стоит, ваше сиятельство? Люди сейчас все на взводе, на эмоциях. Мало ли что?

— Эти солдаты сражались за мою землю. Их родственникам и близким надо знать, что они умерли не напрасно. И если у них вылетит что-то оскорбительное в мой адрес, пусть. Возможно, им от этого станет легче, а я уж как-нибудь переживу, — решительно ответил я.

Ярцев нахмурился, но дальше перечить не стал. Машина повернула налево и поехала к казарме.

Когда я вылезал из кабины, то мельком глянул на себя в зеркало. Вид у меня был такой, словно я неделю на передовой из окопов не вылезал: все лицо в грязных разводах, волосы всклокоченные, руки и одежда заляпаны кровью и землей.

Стоило только нам с Виктором Петровичем выбраться из пикапа, как ко мне из толпы, громко всхлипывая, бросилась Ольга. Она повисла у меня на шее и, как заведенная зашептала мне на ухо: «Живой… живой… Никуда больше не отпущу… никогда… не отпущу.» Она крепко сжимала меня в объятиях и ее всю трясло от еле сдерживаемых рыданий.

— Посмотри, сколько их там. Они же все мертвые… И Михаил Андреевич… — надрывно всхлипывала она.

Я осторожно гладил ее по ее вздрагивающей спине, плечам, голове. Я не знал, как на такое реагировать. Прошлая жизнь шпиона и киллера меня к такому не готовила. Что-то внутри меня — возможно, кусочек оставшейся во мне личности юного князя Рокотова — подсказывало, как мне следует действовать. Но я не мог переступить через самого себя, через свою огрубевшую натуру и просто продолжал неуклюже гладить и тихонько похлопывать по спине безутешную Ольгу.