Та дуэль стала публичным достоянием.

Германн покрутил кольцо на пальце, его взгляд стал отстранённым.

— Вы не понимаете… без Лидии я не знаю, как управлять семьёй. Она всегда была… сильнее меня.

Я резко взмахнул ладонью, отчего Белозёров вздрогнул.

— С этим пора заканчивать, граф, — в моём голосе прозвучала сталь. — Вам нужно взять себя в руки и стать настоящим главой рода. Вашей дочери нужен отец, которым она сможет гордиться. У вас больше нет права быть мягким.

Его лицо вспыхнуло от гнева.

— Как вы смеете! Вы не знаете, через что я прошёл! Что мне пришлось…

— Я знаю больше, чем вы думаете, — перебил я его. — Полина рассказала мне, что вы покинули род Воронцовых, чтобы проторить собственный путь. Это был поступок сильного человека — вырваться из-под тени отца, начать всё с нуля. Именно такой человек сейчас нужен роду Белозёровых.

Гнев на его лице постепенно сменился удивлением, а затем — пониманием. Я видел, как в его глазах что-то изменилось, словно пробудилось ото сна.

— Вы правы, — тихо признал он, опустив взгляд. — Я позволил себе стать тенью собственной жены. Позволил Лидии управлять всеми аспектами нашей жизни… и вот к чему это привело.

— Ещё не поздно всё изменить, — заметил я, смягчив тон. — Полина унаследовала и ваш характер тоже, Германн Климентьевич. Я знаю, как она сражалась сегодня — в ней течёт кровь настоящего Воронцова, хоть она и носит фамилию Белозёрова.

Он медленно выпрямился в кресле, расправил плечи, и я вдруг увидел в нём отголосок прежней силы — той, что когда-то позволила ему восстать против собственного деспотичного отца.

— Благодарю вас за честность и прямоту, боярин, — сказал он, и его голос зазвучал увереннее. — Мало кто осмеливается говорить со мной так… но вы правы. Пора вспомнить, кто я на самом деле.

Он расправил плечи, став будто выше ростом.

— Но знайте, Прохор Игнатьевич, — продолжил он, и в его голосе появилась жёсткость, которую я раньше не слышал, — если вы не сдержите своё слово и причините вред моей дочери, я обрушу все имеющиеся у меня силы, чтобы заставить вас заплатить за это. Я могу быть слабым мужем, но я не буду плохим отцом.

В тот момент он словно преобразился — стал шире в плечах, его осанка выпрямилась, а в глазах появился стальной блеск, напомнивший мне о некоторых военачальниках из моего прошлого мира. Я впервые почувствовал уважение к этому человеку.

— Принято, — кивнул я с лёгкой улыбкой. — Я уважаю вашу позицию и ваше предупреждение, граф. На вашем месте я бы поступил так же.

— Теперь о компенсации, — перешёл он к делу, и я заметил, как изменилась его манера говорить — чётче, увереннее. — Я полностью возмещу все убытки, причинённые действиями моей жены. Каковы ваши требования?

— Я подготовлю подробную смету в течение трёх дней, — ответил я. — Включу туда стоимость восстановления разрушений, компенсации семьям погибших, лечение раненых и прочие расходы. Ожидаю, что вы оперативно переведёте указанную сумму на мой счёт в Имперском коммерческом банке.

— Согласен, — кивнул он. — Я запрошу выписку о состоянии наших активов сегодня же. После выплаты компенсации вам и… других непредвиденных расходов, нам придётся затянуть пояса, но Белозёровы всегда платят свои долги.

Когда мы пожимали друг другу руки, я почувствовал, что передо мной стоит уже не тот нерешительный человек, который вышел из автомобиля. В его рукопожатии чувствовалась сила, а во взгляде — решимость. Возможно, эта катастрофа послужила тем ударом, который был нужен Германну, чтобы вспомнить, кем он был прежде.

— Хотел бы я познакомиться с вами при других обстоятельствах, Прохор Игнатьевич, — произнёс он с лёгкой грустью. — Но, возможно, именно такие испытания показывают, кто мы есть на самом деле.

— Именно в трудностях и закаляется характер, — согласился я. — Сделайте так, чтобы Полина могла вами гордиться.

Я проводил его до княжеского автомобиля. Глядя, как он уходит, я подумал, что некоторые сражения выигрываются не оружием, а словами, и иногда самые важные победы — те, что мы одерживаем над собой.

Оставив отца Полины, я отправился проверить положение дел в остроге. Солнце стояло высоко над головой, но небо ещё хранило отблески недавнего сражения — рыжеватые облака словно впитали в себя дым пожаров и отсветы магических вспышек.