И тут в голову пришла неожиданная догадка: «Что если?..»

Собрал остатки энергии из источника, отправил их в кристаллы уцелевших паучков, а оттуда — в землю. Несколько минут ничего не происходило. Я уже начал думать, что идея провальная, но вдруг почувствовал лёгкую вибрацию под ногами.

Земля вспучилась, и из неё показалась знакомая морда водяного медведя. Его огромные глаза моргнули, разглядывая меня с интересом.

«Где ты был?» — спросил я, стараясь сдержать гнев.

«Папа, ты жив! — в мысленном голосе Ама звучало неподдельное изумление и радость. — А я думал, всё…»

«Морда чешуйчатая, где, твою мать, ты был?» — повторил я вопрос, проигнорировав его эмоции.

И тут заметил на зубах медведя что-то… странное. Между огромными клыками застряли куски плоти и чешуи характерного зеленоватого оттенка, который я видел только у…

«Я тебя на уху пущу! — выдохнул, сжимая кулаки. — Какой же ты… Просто нет слов!»

«Ну, папа…» — жалобно протянул водяной медведь в моей голове.

«У тебя десять минут, — процедил я сквозь зубы, чувствуя, как кровь приливает к лицу от ярости. — Притащи мне все шкуры ползунов и песчаных змей, которых ты ещё не успел, собака сутулая, сожрать».

Морда виновато скрылась под землёй. Вот же тварь какая! Пока я его искал, волновался, переживал, эта прожорливая туша нашла загоны монстров турок и устроила себе пир! Сучий потрох! Я тут рисковал жизнью, чуть не погиб, организовывал диверсию, оказался погребён, а этот… Этот просто жрал, пока я разгребал проблемы. Сожрал моих потенциальных монстров!

У меня были планы на эти загоны после битвы — собрать себе армию степных ползунов и песчаных змей. Там одной манапыли было… на сотни килограммов, а он… Нужно будет с ним пожёстче.

Дождался, наконец, результата «охоты». Ам притащил двадцать шкур степных ползунов и три — песчаных змей. И готов поклясться, что последних он искал особенно долго, потому что остальных уже употребил внутрь.

— Плевать! — выплюнул я, убирая всё в пространственное кольцо.

Переместил туда же и медведя, решив, что разберусь с его воспитанием позже. Осталась последняя из моей свиты — Лахтина. Где королева скорпикозов может прятаться?

Двинулся ближе к нашим новым позициям, управляя оставшимися паучками. Они разбежались во все стороны, расширяя сеть наблюдения. Я внимательно прислушивался к любым сигналам, которые могли намекнуть на местонахождение Лахтины.

Пока шёл, заметил знакомую фигуру. Костёв! Пацан лежал на земле возле одной из палаток полевого госпиталя, укрытый потрёпанным армейским одеялом. Подошёл к нему и наклонился. Коля вздрогнул от неожиданности.

— Господин! — уставился на меня парень, и в его глазах читалось неверие. — Вы живы?!

— Нет, бабайка, — усмехнулся я, глядя на вытянувшееся лицо Костёва. — Докладывай.

Коля кое-как поднялся, морщась от боли. Я осмотрел его: синяки, ушибы, пара царапин — ничего серьёзного. Ран, опасных для жизни, нет.

— Мы победили, — выдохнул Коля, поправляя растрёпанные волосы. — Заняли территорию турок и их лагерь, а потом двинулись дальше. Часть армии осталась тут, — пацан замолчал, и его лицо напряглось. — Думали, что помрём с теми тварями, уж больно много их было. Но Воронов защищал не только наши войска, но и нас с Катей.

— Где он? — спросил я, заметив тревогу в глазах Костёва.

— В медчасти, — поджал губы пацан. — Его ранили серьёзно, когда он из последних сил закрывал выходы монстров. Сказали, если бы не зелья, отдал бы праотцам душу.

Я кивнул. Молодец бывший аристократ, не подвёл. Кто бы мог подумать, что из этого пухлого труса выйдет такой боец?

— Катя… Она… — голос Костёва дрогнул. — Её забрали. Пришли люди из ССР и увели.

— Не переживай, всё будет хорошо, — похлопал его по плечу, ощущая, насколько напряжены мышцы. — А где офицеры, которых нам выделили?

— Не знаю, — пожал плечами Коля. — Их куда-то отправили, — он помолчал секунду, потом добавил: — А где вы были? Говорили, что погиб. Будто вас подорвало на бомбе, и потом тело разбросало по земле.

— Что? — поднял бровь от удивления.

Меня уже успели похоронить? Как мило.

— Майор Цвелодубов доложил, что вы героически погибли при выполнении задачи, — продолжил Коля. — Он сам видел.

— Вот как? — хмыкнул я, и в голове сложилась картинка.

Цвелодубов вряд ли мог видеть момент взрыва, он был далеко. А майору, видимо, выгодно считать меня мёртвым. Почему? Не хотел признавать успех операции, которую я провернул? Или… Может, Цвелодубов и есть тот самый стрелок, который выбивал из моих рук артефакты? Пока только версии, фактов нет.