Несколько часов прошли в напряжённом размышлении. Я перебирал сценарии, придумывал оправдания, выстраивал защиту. Выход был.

Генерал и Сосулькин

Сосулькин спешил в штаб генерала, и его сердце колотилось как бешеное. События последних часов никак не укладывались в голове подполковника. Магинский, которого все считали погибшим, не только оказался жив, но и хладнокровно уничтожил тридцать офицеров русской армии. Это было… невероятно, невозможно, и всё же такова реальность.

Мужчина прокручивал в голове слова, которые собирался сказать князю Ростовскому. И как бы он ни старался смягчить формулировки, всё равно выходило скверно. Магинский жестоко убил тридцать офицеров русской армии. Используя магию и голые руки, он расправился с ними, словно мясник с тушами на бойне. И ещё неизвестно, что хуже: содеянное им или то, что он оказался способен на такое?

Его взгляд в момент убийства… Сосулькин передёрнулся, вспоминая эти глаза — холодные, безэмоциональные, словно у хищника, высматривающего жертву. Как будто Магинский убивал не просто врагов государства, а уничтожал личных противников, людей, посмевших встать у него на пути. Действовал методично, безжалостно, с минимумом лишних движений.

Подполковник прошёл в новый шатёр штаба, установленный на захваченной территории турок. Оливково-зелёная ткань трепыхалась на ветру, а у входа стояли часовые с ружьями наперевес. Внутри помещение было разделено на несколько отсеков: приёмная, штаб планирования, комната связи и, наконец, личный кабинет князя, расположенный в небольшой землянке под шатром.

Сосулькин кивнул офицерам, находившимся в штабе, и направился прямиком к лестнице, ведущей вниз. Его мысли продолжали метаться. Как объяснить генералу, что его протеже оказался хладнокровным убийцей? Как сообщить, что человек, которого Ростовский выделял и защищал, нанёс серьёзный удар по боеспособности армии?

Спустившись по земляным ступеням, подполковник постучал в деревянную дверь и, услышав разрешение, вошёл в личный кабинет князя.

Комната оказалась просторнее, чем можно было предположить снаружи. Ростовский явно не любит стеснённых условий, причём даже на фронте. Массивный стол, заваленный картами и бумагами, несколько стульев, походная кровать, накрытая шерстяным одеялом, и небольшой бар с напитками

Сам Ростовский стоял у карты, приколотой к стене, что-то отмечая красным карандашом. Услышав шаги, он обернулся, и его лицо озарилось улыбкой.

— Эдуард Антонович! — воскликнул князь, используя имя и отчество Сосулькина. — Как у нас дела? Уже на двадцать километров продвинулись. Это победа! Турки продолжают бежать, а мы получаем всё новые территории.

— Да, — вытянулся Сосулькин, машинально принимая стойку смирно. — Ваш план и стратегия сработали безупречно, Ваша Светлость.

— Почти, — хмыкнул генерал, возвращаясь к столу и наливая себе рюмку коньяка из хрустального графина. — Большая часть успеха — это заслуга Магинского. Умным оказался наш аристократ, настоящий стратег… был!

Он опрокинул рюмку одним глотком и удовлетворённо крякнул.

— Согласен с вами, — кивнул подполковник, стараясь не выдать своё волнение. — Я заметил его потенциал ещё в офицерской школе. До сих пор ломаю голову, откуда он столько знает и умеет. Для такого возраста это… необычно.

Сосулькина устраивало русло разговора, выбранное князем. Возможно, удастся смягчить удар новостями, подготовив почву.

— Жаль, что мы его потеряли, — вздохнул Ростовский, наливая вторую рюмку. — У меня на этого мальчика были большие планы. Такие гении рождаются раз в сто, а то и тысячу лет. С его помощью мы могли бы… многое изменить.

Вот он — идеальный момент! Сосулькин глубоко вдохнул, собираясь с духом.

— Ваша Светлость, у меня есть хорошая и плохая новости, — начал он, используя старую как мир тактику.

— Давай с хорошей, — махнул рукой князь, усаживаясь за стол. — Сегодня я хочу получать только приятные известия.

— Магинский… — Сосулькин позволил себе лёгкую улыбку. — Он жив.

— Жив? — Ростовский подскочил, едва не опрокинув стул. — Как? Когда? Почему мне не доложили? Майор Цвелодубов отчитался, что лично видел, как Павла Александровича разорвало на бомбе!

В кабинете повисла напряжённая тишина. Генерал смотрел на подполковника, ожидая подробностей, но тот молчал, собираясь с мыслями.

— Жив… Это хорошо! Это очень хорошо, — искренне обрадовался Ростовский, возвращаясь на место. — Благодаря его подвигу мы потеряли мало солдат и легко захватили штаб турок. Представлю к награде. Нет, к двум! И титул графский пожалую ему. Удивил меня мальчик, таких нужно поощрять.

— Уверен, Магинский будет вам благодарен и ещё послужит армии, — кивнул Сосулькин, понимая, что время для плохих новостей ещё не настало.