Похоже, этот звук-хулиган привёл с собой друзей. Вдалеке послышались стоны, крики, хриплый и противный голос.

— Вытаскивай этих двоих быстрее! Магистр предупредил: если ещё хоть один сдохнет, сами на жертвенник пойдём, — раздался писклявый, раздражающий звук.

— Тащу, тащу, чего орёшь?! Сам, алкаш, в прошлый раз всё проспал, а теперь я, видите ли, виноват! — ответил хриплый голос.

— Ещё раз пасть раскроешь, последние зубы выбью, а потом в яму столкну! За ноги бери, да потащили, придурок. И так от этой дряни голова кружится!

В пустоту, через дыру, пробитую звуком, проникли другие чувства. Зрение, осязание, тактильные ощущения — все они разом накинулись на пустоту и разбудили мой разум.

— Ох ты ж, дракоша, где мы? — мысленно спросил я.

— Где, где… подобрать к этому слову рифму? — зло отозвался чешуйчатый.

— А почему я не могу контролировать тело? — удивлённо спросил я.

— Так я же говорил: ты надышался пыльцой Забвения. Теперь сутки ничего сделать не сможешь, — буркнул Дракоша.

В поле моего зрения попадали то каменные своды, то толстый зад в рваных, грязных портках. Потом меня бросили на землю, и я оказался лежащим на боку. Жизнь — штука жестокая: контроля над телом нет, а вот вся боль чувствуется по полной. Возле самого носа мелькнули вонючие, заношенные башмаки. Рядом с глухим стуком упало тело Антонио. Попытка спрятаться в астрале закончилась провалом. Все дары дракона оказались недоступны. Похоже, что белые и чёрные полоски на зебре моей жизни закончились, оставив только подхвостовое место.

— Аккуратно берём тело из этого ряда и кладём на алтарь, — мощный бас, от которого дрожали мелкие камни, раздался вне моего поля зрения. — Сегодня великий день! Князь Тьмы примет эти жертвы и дарует нам колоссальную силу для покорения мира!

Субъект в вонючих башмаках вновь протопал мимо моего носа. Меня грубо схватили за руки, кто-то ещё — за ноги, и, приподняв, бросили на холодную каменную плиту лицом вверх.

— Ну нифига себе, сколько здесь энергии от разбитых пазлов, — плотоядно сглотнув, сказал Дракоша.

— Так забери её и очисти мой организм от этой дряни! — мысленно вскричал я.

— Мне придётся использовать твоё тело как насос. Это будет очень больно. Если прервёшь процесс, потеряв сознание, твой мозг просто спечётся, и ты станешь идиотом, — предупредила рептилия.

— Ага, а если я этого не сделаю, то меня сожрёт демон. Хрен редьки не слаще! Действуй, пока нас не прикончили! — мысленно крикнул я, готовясь к худшему.

В следующий момент меня захлестнуло ощущение, будто всю кровь заменили на расплавленный свинец. Я думал, уже испытал, что такое боль. А фиг там! Это было что-то за гранью зла. Хорошо, что тело не могло двигаться и орать — иначе бы я выплюнул свои голосовые связки.

Энергия, проходящая через меня, с чавкающим звуком устремлялась в мой внутренний мир, заполняя арендованную рептилией площадь. Вдруг боль резко исчезла. Разум и тело соединились обратно, и перед глазами возник большой зал с золотыми колоннами и полом из красного хрусталя. В центре этого великолепия возвышался трон, сделанный из человеческих черепов, а на нём восседало трёхметровое чудовище — страхолюд, напоминающий иллитида из моей любимой когда-то игры Baldur’s Gate III.

Его голова, как осьминог, имела бахрому длинных щупалец, извивающихся в ритме дыхания, словно живые змеи. Эти щупальца плавно двигались, порой тянулись к лицу, ощупывая пространство, и время от времени вздрагивали, будто почуяв запах добычи. Кожистая плоть демона была бледно-сиреневой, с мраморными прожилками, почти прозрачными на свету, как крылья летучей мыши. Кожа казалась влажной и блестела, словно покрытая росой. Демон восседал на троне, как повелитель мира, с осознанием своей неоспоримой силы. Каждое его движение излучало уверенность и холодную, почти бесстрастную жестокость. Этот страхолюд был воплощением кошмара, словно он жировал на страхах своих жертв.

Возле трона суетился маленький пузатый человечек в расшитом звёздами халате и остроконечном колпаке с кисточкой. За ним стояли на коленях двое оборванцев, чьи лица выражали полное отчаяние. Возле меня находились восемь человек, притянутых раскалёнными цепями к колоннам, кричащие от боли. Среди них я заметил Антонио.

— На колени, смертный! — гулко взревело это чудовище, словно ударили в гонг. Его голос заставил мелкие осколки хрусталя на полу задрожать. — Ты посмел украсть энергию, предназначенную мне! За это твоя душа будет страдать вечно!

— Дракоша, ты, случайно, не знаешь, чего этот артист погорелого театра хочет? — спокойно и во весь голос спросил я.

Для людей XVIII века этот монстр был бы воплощением ужаса, но закалённая современной культурой психика человека XXI века лишь усмехнулась бы над таким «детским пугалом». Впрочем, даже я не ожидал следующего. Рядом внезапно материализовался радужный дракончик размером с крупного петуха. Передвигаться он, правда, не мог — мешало здоровое раздутое пузико.

— Мелкий бес-менталист-иллюзионист, пришиби его побыстрее и обратно, пока цветок Забвения не загнулся, — икнув, пробормотал дракончик и исчез.

От такой наглости страхолюд взревел, словно оскорблённый король. Закрыв глаза, он взмахнул лапой, взрезав зыбкую реальность, и вызвал армию: тридцать скелетов, двадцать зомби, десять мумий и одного лича. В тот же момент сам страхолюд заметно усох, а придурковатый звёздочёт и оба бомжеватых оборванца рухнули от истощения. Вся эта нежить устремилась в мою сторону.