Усмехнувшись, Марго убрала лом и камень в большую деревянную шкатулку, стоящую на столе, и достала из неё мешочки с монетами: – Торг равноценный, учитывая, что пообщаться с племянником Эгона как-то ни разу не доводилось, да и вряд ли он сюда явится.

– Почему?

– Леонард – младший брат Эгона, крайне негативно относился к образу жизни наследника рода Вангеров, считая, что в первую очередь необходимо позаботиться о сохранении благосостояния семьи, продолжении рода, а не собственных удовольствиях. Соответственно, наличие любовниц и отсутствие жены считал недопустимым. Нет, в чём-то Леонард был прав, но слишком уж правильным он был, прямо до скрипа в зубах, а это уже нехорошо. Такие люди... Они как будто мёртвые, ненастоящие, словно куклы механические. Я такие игрушки на ярмарке видела. А общем, Леонард считал, что все беды Эгона от женщин: сперва влюбился не в ту, потом совсем вразнос пошёл вместо того, чтобы выбросить из головы своё неудачное сватовство и просто жениться на подходящей в супруге девушке из аристократической семьи. А женщин из семьи Альвенхофов предлагал сторониться. Впрочем, и Вербер – тоже, считая их проклятьем рода Вангер.

– Почему?

Марго с нескрываемым интересом посмотрела на меня, словно пытаясь понять, шучу или вполне серьёзна. – Эгон в своё время влюбился в вашу матушку, Аделину Альвенхоф, но ваш дед был против, посчитав её слишком юной для брака и предложив остановить выбор на её старшей сестре – Сельме. Главы обоих родов договорились об этом браке, несмотря на возражения наследника Вангеров, которому на тот момент уже перевалило за тридцать. Но договорённость была достигнута между отцами, и их дети ничего не решали. К сожалению, незадолго до церемонии бракосочетания Сельма скончалась от горячки, а так как помолвка состоялась, Эгон был вынужден носить траур. По его завершении Вангер снова посватался к Аделине, но узнал, что она уже обручилась с вашим отцом. К тому времени Генрих Вангер тоже умер, повлиять на своего старшего сына, соответственно, не мог, но и расторгнуть помолвку с Вербером не представлялось возможным. Это был страшный удар для Эгона, после которого он так и не оправился, хотя с соседом не прервал общение, чтобы время от времени получать шанс увидеть вашу матушку. Ходили даже слухи, что вы не дочь Райнхарда, хотя это сущий бред, ибо после того, как стало понятно: браку между младшей Альвенхоф и единственным наследником Верберов быть, Эгон уехал на полтора года в Бернгрен. Пытался забыть Аделину, а в итоге пустился во все тяжкие. Ещё и загорелся идеей породниться с Верберами. У Леонарда к тому времени уже был сын, поэтому Эгон не придумал ничего лучшего, как на правах главы рода заключить помолвочное соглашение в отношении вас, госпожа Вербер.

Надо ли говорить, что младший из братьев Вангер был в ярости, когда узнал? Он сильно разругался с Эгоном и, забрав семью, переехал в Бернгрен, надеясь, что, прожив там около десятка лет, сможет на основании местных законов расторгнуть соглашение. Не знаю, удалось ли ему это, потому что Эгон связь с братом не поддерживал, пытался наладить, но тщетно. Леонард до последнего считал женщин Верберов проклятьем для семьи Вангер, так как в своё время похожая история с неудавшейся помолвкой произошла с их дедом. Только тот погоревал, да всё-таки женился на другой. Эгон не смог. Учитывая характер Леонарда, не удивлюсь, что сына воспитывал в тех же рамках, которые считал для себя допустимыми. Сами понимаете, что ко мне отношение тоже было негативным. Поэтому сомневаюсь в лояльности Вильгельма Вангера к моей персоне, тем более что Леонарда очень бесило моё влияние на его брата. Как же, взрослый мужчина ездит советоваться к какой-то там деревенщине, потаскухе.

История отношений родителей Кристины с Вангерами меня немало ошарашила, так как в памяти бывшей хозяйки тела не сохранилось никаких упоминаний. Впрочем, чего можно было ожидать от шестилетней девочки? – Из того, что вы рассказали о Леонарде Вангере, могу только сделать вывод, что его сын точно не стал его копией. Скорее, в некоторых моментах больше похож на Эгона. Не берусь утверждать со стопроцентной уверенностью, но привязанность к своей умершей жене он сохранил до сих пор. Видимо, такой же однолюб, как его дядя, если можно так выразиться.

Марго удивлённо приподняла брови: – Вильгельм овдовел?

– Да, пару лет назад с его слов. Я видела в его глазах боль, когда он упоминал о безвременно почившей жене. Насчёт присутствия в его жизни дам сердца, ничего не могу сказать – слишком мало мы с ним общались. Вильгельм Вангер несколько раз приезжал в охотничий домик, желая получить доступ к озеру. Сетовал, что был не в курсе реального положения дел дяди, и, узнав о его кончине, первое время вёл всё через поверенного. Готов был даже выкупить мои земли, если бы имел достаточно денег, но на тот момент даже не слышал о том, что вода в озере отравлена.

– У Вильгельма Вангера не оказалось денег, чтобы выкупить ваши земли, госпожа Вербер? Я не ослышалась? Вы запросили настолько неподъёмную сумму?

– Нет, ровно столько, сколько с меня вычел барон Майер при разводе из предполагаемого содержания. Со слов Вильгельма Вангера всё, что он имел на момент вступления в наследство, ушло на погашение долгов дяди и покрытие судебных издержек, связанных с банкротством. Поэтому даже трёх тысяч не оказалось, иначе нас с Софи тут уже давно не было.

Глаза Марго округлились, став больше серебряной монеты в диаметре: – У единственного наследника Леонарда Вангера не оказалось трёх тысяч?! Да младший брат Эгона был очень богат! Его состояния вполне хватило бы даже на то, чтобы выкупить не только наши с вами земли, но ещё Вангеров, Верберов и Майеров вместе взятые! Куда можно было спустить такие деньжищи?! Эгону на это понадобился не один десяток лет, а это учитывая его любовь к гулянкам, дорогим подаркам и швырянию денег на ветер!

Я в ответ могла пожать только плечами: – Честно говоря, не знаю. Вильгельм Вангер не оставил у меня впечатления разнузданного прожигателя жизни. Даже оставшись без денег, такие ведут себя по-другому. У меня, конечно, жизненный опыт не настолько велик, как у вас, Марго, но по сравнению с моим бывшим мужем контраст слишком велик.

– Дела-а-а... – протянула Марго, откидываясь на спинку кресла. – Видимо, Вильгельм всё-таки больше в свою мать пошёл, взяв от своих родственников по линии отца лишь какие-то крохи.

– Ничего не могу сказать по этому поводу. Знаю только, что он привёз с собой всего несколько слуг и вернулся в эти края примерно в то же время, как приехала я.

– Вы упомянули, что Вильгельма интересовало озеро...

– Да. Но после вашего рассказа о сипринах и брошенной вскользь Вильгельмом Вангером фразы, что озеро имело ценность для одного очень дорогого ему человека, думаю, именно рыба была для него важна. О ком шла речь, он не сказал, равно как и не упомянул о целебных свойствах обитателей вод Зауберерского озера.