С глазами тем не менее пришлось действовать предельно аккуратно в силу их специфического строения, чтобы случайно не спровоцировать повторную отслойку. Ретинопатия недоношенных и так достаточно серьёзная патология, плохо поддающаяся лечению из-за воздействия целого ряда факторов, которые нарушили в своё время правильное созревание сосудов сетчатки и привели к слепоте. Мне же приходилось буквально по миллиметру выискивать нужные точки приложения своей силы, чтобы найти тот самый необходимый баланс.

Я действовала чисто интуитивно, опираясь, как на визуальную оценку, так и на дар. И что немаловажно, верность принятого мной решения подтвердил первый из аптекарей, который откликнулся на письмо Вильгельма. Грубо говоря, изначально должен иметься некоторый запас жизненных сил и здоровья в целом, чтобы сиприны помогли восстановить утраченное или справиться с какой-нибудь тяжёлой болезнью, иначе всё сводилось бы к банальному паллиативу. Собственно, именно этого я и стремилась избежать. Господин Раннеборг с удовольствием поделился информацией, как можно использовать различные части сиприн в целебных свойствах и выкупил сразу три рыбины. Ещё и предложил свои услуги в плане заказа необходимых лекарственных средств. Причём достаточно было всего лишь отправить письмо с перечнем необходимого или описания симптомов, чтобы он смог подобрать нужные лекарства.

Отказываться от такого щедрого предложения я не стала: дар-даром, а подстраховка всегда должна быть. К тому же не вечно Софи будет рядом со мной, и ей точно пригодятся знания, как с какой хворью можно будет справиться. Второй аптекарь, господин Гринберг обещал заехать через неделю. Так что первые деньги я получила, причём весьма неплохие. По договору, заключённому с господином Раннеборгом, раз в месяц либо он сам, либо его помощник будет приезжать за тремя сипринами, но в случае необходимости это количество может быть увеличено. Теперь можно выдохнуть хоть немного и не беспокоиться насчёт того, на что нам с дочерью жить дальше.

Новости об Ойгене, полученные от Марго, встревожили не только меня, но и Вильгельма. Цинизм, с которым Линда добилась «праздника своей мечты», просто ужасал. Я было предположила, что беременность любовницы Ойгена являлась фикцией, но по взгляду Марго стало ясно: никаких уловок не было. И даже на случайно оборонённую мной фразу «а был ли мальчик», получила утвердительный ответ. Конечно, срок ещё был не настолько велик, но по всем признакам выходило, что Ойген и в самом деле лишился наследника.

Так что известий о бракосочетании барона Майера и Линды Вайлет ждали уже мы оба. И дело даже не столько в том, что мой бывший муж способен выкинуть какой-нибудь фортель, а я не успела бы к тому времени долечить Эль. Как-то незаметно вечера на кухне, когда дети уже спали, стали некой потребностью для нас обоих. Нам просто было хорошо вместе. Незаметно, когда мы оставались наедине, «господин Вангер» превратился в Вильгельма, а «госпожа Вербер» в Кристин или Кристину. Причём забавно было отмечать, когда при обращении ко мне использовалось окончание, а когда нет.

Казалось бы: какие могут быть темы для разговоров у меня, практически ничего не знающей об этом мире, и Вильгельма, проведшего большую часть своей жизни в другой стране, но они находились. А когда ночь опускалась на долину, мы просто гуляли вдоль озера или около пруда. Нас явно тянуло друг к другу, но каждый раз словно что-то останавливало, не давало сказать больше, чем хотелось. Может, преградой был мой страх вступить в новые отношения после собственного многократного неудачного опыта в прошлой жизни и воспоминаний Кристины, чем закончился её брак.

Сложно сказать. Даже понимая, что Вильгельм совершенно другой, не такой, как Ойген, ничего не могла с собой поделать. А ещё страшно было разочаровать его, если возникнет вопрос о ребёнке. Конечно, смешно строить планы и заглядывать так далеко, но если вспомнить всё, что я пережила до этого, вынуждена была признаться себе: та старая рана так и не зажила. Да, у меня теперь другое тело, да мне удалось привести его в порядок, и оно больше не напоминает тот скелет, обтянутый кожей, все физиологические функции восстановились, но...

В общем, я пребывала в некотором смятении и совершенно не понимала, как себя вести и что вообще делать. Что останавливало Вильгельма, тоже не знаю. Может, боль, по первой супруге, лишь немного утихшая за пару лет, может, тоже нежелание рубить сплеча и как-то давить на меня. Хотя вполне вероятно, что всё вместе. Вот даже жаль, что в этом мире развод – дело непростое, ещё и влекущее за собой определённые последствия. Один мне условно простят, когда вопрос зайдёт о будущем Софи, но два уже нет, приравняв мою репутацию практически к гулящей женщине. Увы, дочерей здесь оценивают в первую очередь по матери. Юсте в этом отношении повезло гораздо больше, ведь если кто заикнётся о том, что она незаконнорожденная, голова тут же слетит с плеч. Причём тесак в руках будет держать даже не Горст, который относится к «падчерице», как к родной, а сама Марго. Но у них и ситуация, и положение чуть иное, чем у нас с Софи.