Влад дёрнулся с такой силой, что ножны подлетели, а затем ударили мне по ноге. Он дёрнулся один раз.

— В центральной? — не расслышал Хо, а затем улыбнулся.

Сердце стало болезненно пульсировать от волнения. Какую выбрать? Поверить Владу или себе и всем вокруг?

Решайся, Си!

Я закрыла глаза и выдохнула:

— Камень в левой чашке!

«Да в центральной он! Что ты делаешь, дура?» — кричали за спиной.

— Уверены?

— Да.

Лицо Хо тут же изменилось. Лишь на секунду, но я успела это заметить. Он поднял левую чашку. Камень был там.

— Поздравляю, сейчас вам выдадут приз. — Сказал он спокойно, а затем обратился к обезумевшей толпе. — Вы видели всё сами! Любой может выиграть! Не бойтесь! Что-ж начнём новый раунд?

Мужики охранники сопроводили меня к девушке, что сидела за Хо, попутно расталкивая зевак, которые так и норовили пожать мне руку.

Девушка посмотрела на меня озлобленно – неудивительно, с такими деньгами можно хоть всю жизнь не работать. Она наклонилась и вскрыла массивный сундук ничуть не менее массивным золотым ключом. Достала оттуда девять увесистых мешков и протянула мне.

— Тут три тысячи двести золотых, больше сейчас нет. Остальное выдадим завтра у центрального банка с восходом солнца. Поздравляю.

Стресс, радость и волнение смешались в кучу, и я была совсем неспособна возразить. Пришла в себя лишь в тот момент, когда азартные крики Хо скрылись в десяти переулках позади меня.

— Вау…

— Почему ты хотела выбрать центральную? — с небольшим недовольством в голосе спросил Влад.

— Слушай… Я не знаю, мне показалось, что я видела камень в трещине… Я была уверена, что вижу его. Ты разве не видел отверстия в центральной чаше?

— Её там не было. Все чаши были идентичны, ты уверена, что видела дыру?

— Да… — ответила я, а затем всё поняла.

Вот почему суперигра была столь невыгодна для дилера.

— Скорее всего та девушка наложила на и на толпу меня какую-то форму магии иллюзий. Вот почему все вокруг так убеждали меня выбрать центр. Странно только, что на тебя это не сработало…

— Может быть. В любом случае, мы умножили нашу первоначальную ставку раз в семьдесят, даже в том случае, если завтра никакого приза у центрального банка не будет. Пойдём к ребятам, Си. Мы молодцы!

Влад несколько раз ударил своей гардой о ножку кровати. Спалось дурно, видимо, перенос через портал неким образом повлиял на моё тело. Так ещё и поспать получилось от силы часа четыре.

Гласи и Вольдемара мы отыскали так поздно, что даже вывеску кабака, в котором им удалось снять комнату, разглядеть не удалось.

Я поднесла Влада ближе, он стал шептать:

— Пойдём забирать выигрыш?

— А не рано ли? — прозевала я.

На далёком горизонте только-только образовалась невидимая полоска света.

— Так пока ты проснёшься, пока мы банк найдём.

Я хотела начать жаловаться на весь белый свет, но злобное кряхтенье перебило меня:

— Так! Уж не знаю, какие у вас дела в такую рань, но мы с Вольди спим. Давайте потише!

Гласи ещё что-то проворчала, а затем укралась одеялом, которое больше смахивало на половую тряпку, и закрыла глаза. Сверху на неё упала мужская рука…

— Ты тоже пропустил момент, как они сблизились? — спросила я Влада уже на выходе из заведения «Тихий свин».

— А знаешь, нет. Я давно заметил. Они же вместе ночевали ещё в поместье Шанкса.

Это имя вновь врезалось в моё сердце, как голодный ястреб вонзается в беззаботную мышку.

Зависть ли это, что у них всё получается, или просто боль от утраты – я сказать не могу. Я невольно сжала рукоять.

— Э… Рада победе? Помнится, в начале нашего путешествия ты только о золоте и мечтала. — он сделал небольшую паузу. — И ещё хотела разобраться с каким-то там Некромансером. Славные времена!

Мы вышли на просторную площадь. Кажется, примерно отсюда вчера запускали в небо разноцветные светочи. Мы проходили мимо, но народу тут была тьма, а сейчас… Пустые бутылки из-под вина, поломанные доски, битые бокалы и чьи-то зубы. Молодёжь зажгла на славу.

— Не знаю. Я чувствую, что должна быть рада. Я ведь всю жизнь мечтала поднять столько денег, чтобы скрыться подальше от людей и выращивать морковку. У меня было такое детство, что я просто хотела пропасть. Поэтому и пошла в ночные танцы.