— И в тоже прыгали отсюда? — спрашиваю, стараясь скрыть волнение.

— О, это было очень давно. — Эдриан опускает взгляд, и в его глазах появляется тень воспоминания. — Да, и не раз. Каждый драконорожденный когда-то совершает свой первый прыжок, — произносит он тихо, словно размышляя вслух. — Я не прошу тебя делать это сейчас. Но однажды тебе придётся.

— Наверное, — выдыхаю я, снова вскидывая голову. Надеюсь, к тому времени я привыкну к этой мысли.

Мы молча стоим какое-то время, погруженные в собственные мысли. Затем без единого слова, возвращаемся в замок.

— Я устал, — сообщает лиорд Эдриан. — Позаботься о еде. Сходи на кухню и скажи, что я хочу блинчики со сливочным соусом и мятный чай.

— Хорошо.

— Потом можешь быть свободна, — добавляет он. — Хочу посвятить остаток дня музыке.

— Кстати, о ней, — я склоняю голову.

— Что ты уже придумала? — ворчит он.

— Завтра у меня урок музыки. А мой учитель — вы. Всегда хотела научиться играть на скрипке.

Лиорд ошеломлённо замирает. Он явно не ожидает, что я посягну на его святая святых.

— Не забывайте, что неделя ещё не закончилась, — напоминаю я.

— Оригинально, — цедит Эдриан, но не спорит.

Пожав плечами, выхожу из его покоев, оставляя лиорда наедине с его мыслями.

А что? Договор есть договор.

Бесконечные коридоры замка тянутся передо мной, шаги эхом отлетают от каменных стен. В мыслях уже представляю завтрашний урок, когда вдруг слышу голоса Атертона и Кэтрин, доносящиеся из-за поворота.

Сердце замирает. Я резко торможу и пячусь назад.

— Чёрт! — шепчу, чувствуя, как щёки заливает краска. Чуть не попалась.

Разворачиваюсь и спешно иду в обратном направлении, лихорадочно соображая, как попасть на кухню, минуя эту парочку. Встретиться с ними сейчас — худшее, что может случиться.

Свернув в один из боковых коридоров, замечаю приоткрытую тяжёлую дубовую дверь, из-за которой доносится тёплый воздух.

Заглядываю внутрь.

Пар в сушильне висит густым туманом, пропитанным ароматом лаванды и мыла.

Две прачки, склонившись над корзинами, с ловкостью складывают стопки наглаженных простыней.

Другие, с засученными рукавами, заботливо развешивают ещё влажное бельё.

— Хранитель Ривз прислал тебя помочь? — одна из них, полная женщина с румяными щеками, отрывается от своего занятия и смотрит на меня вопросительно.

Я качаю головой, потом киваю. Проклятие. Бежать бессмысленно.

— Не бойся. Заходи, бескрылая, — подхватывает другая, худощавая, с россыпью веснушек на носу. — Нужно разнести бельё по комнатам, а рук не хватает.

Лучше уж согласиться, пока хуже не стало. Пусть думают, что это Ривз меня сюда отправил. С тяжёлым вздохом подхватываю корзину, доверху наполненную аккуратно сложенными простынями и наволочками. Тонкий аромат лаванды и нагретого солнцем полотна поднимается из корзины, на мгновение успокаивая нервы.

— Эти — в гостевые комнаты на втором этаже, — бросает румяная прачка, не отрываясь от своей работы.

— Не отставай, новенькая. Замок большой, заблудиться недолго, — добавляет веснушчатая, подхватывая другую корзину, от которой веет свежим ароматом вербены.

Киваю, стараясь не выдать волнения. Сердце колотится в груди.

Гостевые комнаты…

Это значит, придётся пройти по тому самому коридору… коридору, где я видела Атертона и Кэтрин.

Другого пути нет.

Глубокий вдох.

Выдох.

«Только бы их там не было. Только бы…» — беззвучно молю всех богов, семеня за прачками и прижимая к груди громоздкую корзину с бельём. Она неуклюже упирается в подбородок, загораживая обзор, а руки уже ноют от тяжести. Подходя к тому самому повороту, я нервно прикусываю губу.

— Довольно играть эту роль, Кэтрин, — отчётливый голос Атертона, заставляет меня вздрогнуть. Краем глаза вижу, как он проводит рукой по чёрным волосам, выдавая своё раздражение. — Ты прекрасно знаешь, что из-за твоих игр я застрял в этой дыре. И не думай, что я забыл, сколько проблем ты мне доставила.

— Тебе не идёт хмуриться, Дари. — Кэтрин грациозно приближается, двигаясь с кошачьей плавностью. Каштановые локоны слегка колышутся. Обвив шею генерала руками, она играет пальцами с воротником его рубашки. — Этот замок не так уж и плох, когда ты рядом.