Не было и доли смущения. В конце концов она могла сейчас производить на свет и моё дитя, которое мы бы сделали вместе. И раз уж я его уже признал, то тоже имею право присутствовать.

В этот раз даже Глафира не стала ничего говорить против. Видно, ей тоже было страшно оставаться с моей хрупкой девочкой один на один в такой ситуации.

И пока я поглаживал её волосы, поправляя их, чтобы не мешались, Аня вдруг вздохнула, охнула, сжав мою руку с такой силой, которой я в ней ожидать не мог и замычала, плотно сжав губы. А следом я услышал громкий… Нет. Просто громогласный крик.

Не её. Ребёнка.

И не успел обрадоваться, как заметил то, насколько тут же побледнела повитуха. Аня бессильно прикрыла глаза, откинувшись на меня сильнее. А Глафира перевела на меня испуганный взгляд. И в глазах её стоял практически священный ужас…

Радуясь, что Аня, услышав крик младенца, расслабилась, я покашлял, привлекая внимание повитухи. Та ошарашенно моргнула и, показывая мне, чуть приподняла ребёнка… Полностью покрытого густым инеем. Настолько, что цвета кожи и не разглядеть.

Тут уже была моя очередь бледнеть и пугаться. Радовало одно — орал он совершенно по-живому. И нисколько не было похоже, что иней причиняет ему хоть малейший дискомфорт…

Глазами я указал повитухе на какую-то ткань, что валялась на постели, а затем на кроватку у стены. Надеялся, что она унесёт его сейчас, а потом уж я как-то разберусь. Но пока она заворачивала ребёнка в тряпку, Аня снова открыла глаза и потянула к свёртку обессилевшие руки.

Я громко сглотнул. И очень надеялся, что она не захочет развернуть… Вот только именно это она первым делом и сделала…

— Дар! — перевела на меня круглые возмущённые глаза. — Ты что сделал?!

И ни капли страха в отношении меня или смущения. Напротив, она сказала это таким тоном, что у меня в груди сладко заныло. По идее, пугаться за жизнь ребёнка причин у неё сейчас не было — он продолжал орать на весь дом, всем своим видом показывая, что он живее всех живых. Но то, что она решила отчитать меня за иней… мне даже понравилось…

Поэтому я покаянно присел возле постели и прислонился лбом к её плечу, прошептав:

— Прости. Я не знал, как это работает. Хотел помочь тебе. Хорошо, что всё хорошо закончилось…

Неожиданностью стало то, что тоненькая ручка Ани в этот момент опустилась на мою голову и нежно провела по волосам. Я вскинул взгляд, встречаясь с уже ласковым её. А после перевёл глаза на красное и сморщенное нечто на её груди. Видно, ребёнок быстро оттаял.

И теперь, прикрыв его спинку покрывалом, моя жена нежно гладила и целовала чужое дитя…

Я не хотел признаваться даже себе, но кажется уже ревновал её к ребёнку. Она только что гладила меня, смотрела на меня так… незабываемо. И вот всё её внимание вновь переключилось на этот орущий комок. Огромный орущий комок.

Не то чтобы я видел раньше много новорождённых, но этот казался и правда просто огромным по сравнению с Аней. Представить не могу, как он в ней вообще умещался…

Правда, если сравнивать со мной — то вполне себе кукольный размер…

— Я чуть Богу душу не отдала, напугала ты меня, деточка, — всхлипнула повитуха, тяжело опускаясь на табуретку и напоминая о себе. — Фух. На пенсию мне пора. Больше такого не выдержу…

И тут на кухне раздался чужеродный звук.

— Дар? Я лекаря привёл! — проорал один из моих работников, которых я послал во дворец.

И я встал.

— Никому не слова, что тут видела! — приказал Глафире, вручая мешочек, набитый золотыми.

Ещё не хватало всем узнать, что я магией обладаю. Слухи распространяются быстро…

— Лучше язык себе откушу, — отмахнулась она. — Теперь твоя жена в надёжных руках. А я пойду настойки успокоительной глотну. Давление поднялось, — и поплелась домой.

Деликатно и осторожно осмотрев Аню и ребёнка, лекарь заключил, что с ними всё в порядке. Что даже удивительно, учитывая, сколько она промучилась. Но сейчас и правда выглядела не в пример лучше, чем когда я вошёл только в комнату.

Немного поводив над Аней руками, лекарь всё же погрузил её в целебный сон и заверил, что теперь всё совершенно точно в порядке.

В момент, когда её глаза уже закрывались, она беспомощно заозиралась по сторонам, будто что-то искала. Я не сразу понял, что хочет отдать немного хоть успокоившегося кроху, потому что сама засыпает.

И я не успел подумать, как следует верно поступить, как тут лекарь спокойно взял ребёнка из её ослабевающих рук и уверенно всучил мне.

— Не переживайте, отдыхайте спокойно, а ребёнком пока займётся отец…