Двести лет назад старейшие бояре России взбунтовались. Боярский род, основанный больше тысячи лет назад княжной Ольгой, перестал проявлять уважение Императору. Ольговичи решили, что Император напрасно не сближается с европейскими королевствами. Что Империи необходима культурное обновление. И вообще, России не помешает парламентская республика. Ольговичи на тот момент были сильнейшим властным кланом не только России, но и, пожалуй, всего мира. Поэтому смещение Императора и превращение Империи в парламентскую республику считалось делом почти решённым.

Однако в России нашлись силы, которые поддержали Императора. Разрозненные и постоянно воюющие друг с другом кланы дворян неожиданно быстро объединились. К ним присоединились бояре, притеснённые и несогласные с Ольговичами. В результате многолетней войны Император остался у власти. А на Ольговичей наложили «запрет памяти». Под страхом пыток и каторги запрещалось произносить само слово «Ольговичи». И вообще хоть как-то вспоминать княжну Ольгу и всех бояр, кто вёл от неё род. Упоминание стёрли из всех исторических документов.

– А что случилось с самими Ольговичами? – спросил я.

– Вырезали. Всех. Даже младенцев, – холодно ответил Орлов. – Поймите, Модест Альбертович, времена были суровые. Междоусобица длилась несколько лет. За это время Империя потеряла четвёртую часть земель, много людей погибло. Поэтому, когда победитель определился, люди закрыли глаза на кровавую зачистку. Народ устал.

В следующие двести лет никаких политических потрясений в Империи не происходило. Даже более того. В последние тридцать лет идеи Ольговичей возродились. Сближение с Европой, перенятие опыта и культурных традиций. Многие аристократы и обычные граждане открыто поддерживали «Сенатское движение». Или, как их называли, «Сенатских». Тех, кто предлагает постепенный отход от монархии в пользу парламентской республики, но с сохранением Императорской династии. С церемониальными функциями Императора. Чтобы оставался моральным эталоном для общества.

– Более того, Модест Альбертович, – говорил Орлов. – Пятая часть генерал-губернаторов открыто поддерживает Сенатских. При этом Наше Императорское Величество не только назначает их на столь высокие должности, но и регулярно приглашает ко двору.

– А чего тут удивительного? Противовес, – пожал я плечами.

Орлов внимательно посмотрел на меня. Пожалуй, зря я это сказал. Продолжал бы играть роль семнадцатилетнего юнца. Сильного бойца, однако ничего не понимающего во властных игрищах. Ладно, уже сказано.

– Вы правы, Модест Альбертович. Основной политический клан России это мы. Державники. Те, кто считает, что у России свой собственный путь, а Европа нам не друг. Идеи Сенатских считаем вредными. Конечно, есть в них здравые зёрна, но не более. Император, учитывая раздвоение общества, где идеалы Сенатских поддерживает пятая часть населения, в том числе и аристократы, не может игнорировать это. Поэтому держит Сенатских на виду, при власти.

Короче, понятно. В прошлой жизни я этого насмотрелся вдоволь. Одни за всё хорошее против всего плохого. Другие такие же. Отличаются только цветом флажков. Мутозят друг друга, а простые люди страдают. Я сразу понял, что дальше скажет Орлов. И он не подвёл.

– Между прочим, ваши родители были на нашей стороне.

Да. Предсказуемо. Начал склонять на свою сторону. Хотя… А чего я ждал? Если честно, смалодушничал. Как только услышал, что стал наследником редуктора, понял, что ввязался во властную грызню. Как только решил, что буду мстить, понял, что в сторонке отсидеться не получится. Но мозг всё время цеплялся за то, что попал лишь в мелко криминальную разборку районного масштаба. Наваляю десятку бандитов и всё.

Но, нет. С таким-то редуктором и титулом я влип в грызню планетарного масштаба. Теперь у меня два пути. Закончить месть, найти сестру и уйти на пенсию. Или принять чью-либо сторону и продолжать борьбу. То есть вернуться к будням прошлой жизни. От которых так старательно убегал.

Я выбираю пенсию. В отличие от мелко криминальной истории уйти в жизнь мирянина будет сложней. Надо будет инсценировать свою смерть и сделать новые документы. Да так, чтобы все властные кланы убедились, что я точно умер и/или не опасен. Очевидно, что без передачи редуктора не обойтись. Но и его нужно будет передать так, чтобы не вызвать вторую междоусобицу. Тогда никакой жизни мирянина. Мы с сестрой попадём под пресс гражданской войны.

Поэтому план действий такой. Узнать подробней о властных кланах. Решить, как поступить с редуктором. После чего исчезнуть. Встреча с Орловым дала ответ на главный вопрос. Кто с кем воюет? Три силы. Державники, Сенатские и те, кого недооценивает Орлов. Общественники с Юрой-малахитом во главе.

Этот вопрос решён. Но перед тем, как приступить к оценке сил, нужно спасти сестру и «домстить».

– Вы слышали, Модест Альбертович? – вывел меня из рассуждений Орлов.

Я заметил, что он озадачен. Ожидал, что я поражусь информации о том, что мои родители из Державников. Удивлюсь так же, как удивился, что Юля супруга Вожеватова. Отличный момент, чтобы опять надеть маску озабоченного юноши. Паренька, который больше думает не о политике, а о бабах.

– Да, да, слышал. Мои родители с вами, я тоже с вами, – затараторил я. – Всё хорошо, не волнуйтесь. Сделаю, как скажите. Меня сейчас волнует, что там с Вожеватовыми? Юля? Жена? Как так?!