— Неожиданно, мама, — Лена потрясённо покрутила головой. — Но я рада, что ты начала восстанавливать отношения с матерью.

— То есть Ольга Ренская — это ваша мать, Милослава? — с интересом спросила Мария. — И бабка Лены?

— Она мне не бабка, — отозвалась Лена. — Она бабка Кеннера, а я приёмная дочь. Для Ольги я никто.

— Да, Мария, она моя мать, — ответила Милослава. — А ты, Лена, опять себя принижаешь. Для Ольги ты, конечно, не внучка, но и не никто. Ты ни для кого не никто. Я не представляю, кто мог бы назвать тебя никем.

— Я живу в тени моего мужа, — пожала плечами Лена. — Говоря фигурально.

— Мы все здесь живём в тени мужей, Лена, — сказала Альма с улыбкой. — Кроме Милославы, конечно.

— И вообще, умной женщине гораздо удобнее жить в тени мужа, — глубокомысленно заметила Мария.

— Да, Кеннер говорил мне, что ваша роль, Мария, в делах империи весьма значительна, — как бы между делом сказала Лена. — Что она гораздо значительнее, чем вы показываете.

— Это настолько заметно? — досадливо поморщилась Мария. — Ну, полагаю, рано или поздно это всё равно стало бы всем известно.

— Нет, по словам Кеннера, это как раз совсем незаметно, — успокаивающе сказала Лена. — Просто от Кеннера очень сложно что-то утаить. Во всяком случае, у меня никогда не получалось, — улыбнулась она. — Но вам совершенно не о чем беспокоиться, Мария — насколько я понимаю, Альма об этом прекрасно знает…

— Знаю, конечно, — утвердительно кивнула герцогиня. — Мы всё-таки семья.

— … ну а мы не собираемся никому об этом рассказывать, нам имперские дела совсем неинтересны.

— Не совсем так, дочь, — мягко прервала её Милослава. — Кое-какие имперские дела нам всё-таки интересны. Скажите, Мария — что это за история с имперскими войсками на наших границах?

— Уверяю вас, Милослава, — быстро сказала Мария, — роль императора в этом совершенно незначительна. У Дитриха нет и никогда не было ни малейшего желания портить отношения с Новгородским княжеством. Как и с прочими княжествами.

— Я буду очень расстроена, Мария, если моим детям придётся воевать, — с нажимом сказала Милослава. — Они едва не погибли когда-то на чужой войне. И не погибли они лишь потому, что вмешалась я. Подобной ситуации я больше не потерплю.

— Император не станет призывать барона Арди, это я могу вам обещать с полной ответственностью, — торопливо заверила её Мария.

— Я говорю сейчас не об императорском, а прежде всего о княжеском призыве. Владеющие-боевики до восьмого ранга включительно являются военнообязанными и в случае нападения на княжество подлежат призыву в войска. Кеннер и Лена собираются аттестоваться на восьмой ранг, то есть в случае войны они будут призваны. Впрочем, зная Кеннера, я полностью уверена, что он не будет ждать повестки, а вызовется сам. Так вот, Мария, я хочу, чтобы вы передали императору Дитриху: если мои дети пострадают — неважно, насколько сильно, — я приду в империю. Со мной придут и сёстры Ренские, которые тоже не останутся в стороне — мы с матерью обсуждали этот вопрос. И придут не только они — у нас хватает друзей. Конечно, империя очень велика, и, возможно, нам не удастся добраться до виновных, но в любом случае наш визит империя запомнит надолго. Мы не станем сдерживаться.

— Я передам императору, — побледнев, ответила Мария.

— Благодарю вас, Мария, — ласково улыбнулась Милослава, вновь возвращаясь в свой привычный образ строгой, но доброй целительницы. — Однако оставим эту неприятную тему — что сказано, то сказано, и покончим с этим. Так о чём мы говорили? О мужьях?

Лена чуть слышно выдохнула с облегчением — ей редко приходилась видеть маму такой, и она очень хотела бы, чтобы это происходило как можно реже. В эти моменты Милослава Арди становилась слишком похожей на Ольгу Ренскую и пугала даже дочь.

* * *

У нас с Кирой в последнее время всё как-то не получалось нормально встретиться и поговорить, так что я очень обрадовался, когда она заглянула ко мне в кабинет.

— Не отрываю? — спросила она. — Если что, дело у меня несрочное и вполне может подождать.

— Рад тебя видеть, Кира, заходи, — приветливо улыбнулся ей я, с облегчением отодвигая бумаги в сторону. — И дело твоё обсудим, и просто поболтаем.

В её эмоциях очень ясно ощущалось, что она тоже рада меня видеть. Для меня, наверное, навсегда останется загадкой, почему она ко мне так относится. Конечно, можно вспомнить, что именно благодаря мне она поднялась фактически с самого дна до весьма высокого положения, но это объяснение объясняло далеко не всё. Людям обычно несвойственно долго испытывать благодарность — они быстро начинают воспринимать происшедшее как нечто совершенно естественное и полностью заслуженное. Не знаю, как воспринимала свой взлёт Зайка — мы с ней никогда это не обсуждали, — но даже через несколько лет она всё так же относилась ко мне с каким-то благоговением, чем меня всегда порядком смущала.

Мы сидели молча, пока Мира готовила столик и разливала нам чай. Замечу, что Зайка была не единственной, кого я не понимал — Мира тоже была в некотором роде загадкой. Хотя у неё под началом был уже вполне приличный штат сотрудников, она по-прежнему была моей секретаршей, и никого другого к моей персоне не подпускала. Несмотря на все мои намёки, что такому ответственному и высокооплачиваемому сотруднику пристало заниматься более важными делами, она по-прежнему заваривала мне чай и отвечала на звонки. Даже не представляю, чем вызвано такое упрямство — будь её положение хоть немного шатким, можно было бы предположить, что она боится утратить крохи влияния, но ей-то это было просто не нужно. Впрочем, я давно перестал ломать голову над подобными вопросами — прямо спрашивать я всё равно не стану, а гадать можно бесконечно.