— Ах! Ну что ты делаешь? — Агни перехватила его руку своими ручками, но не отталкивала ее, просто держала.

— Тебе нравится? — улыбаясь, шепнул Каннут.

— Конечно… Мне нравится! Но… Все же тебе надо идти! — сейчас девушка проявила волю.

Быстренько умывшись, Кан проследовал за Агнесс к комнате Бруно, с удовольствием наблюдая, как покачиваются при ходьбе ее… к-х-м-м… а потом вежливо постучал в двери и вошел. Здесь были оба — и Бруно, сидевший в задумчивости, и старик Седрик, недовольно постукивавший пальцами по столешнице.

— Добрый день, уважаемые! — вежливо поздоровался парень.

«Как бы там ни было — а вежливость нужна!».

Бруно начал с интересом разглядывать Каннута. Как будто впервые увидел. А Седрик… Седрик смотрел на парня, как… «Как солдат на вошь!» — почему-то пришло в голову.

— Ну что, нагулялся? — проскрипел старик, — Нагулялся, натешился, да? Славно, славно! А скажи-ка мне, не тебе ли говорили, чтобы вел себя тихо, как мышонок под веником? Не тебя ли отпустили, чтобы ты развеялся немного?

— Так я и развеялся! — пожав плечами, шмыгнул носом Кан.

«С дурака — какой спрос?».

Седрик замолчал и уставился на него с удивлением. Похоже, что на свои вопросы он ответа, тем более такого — не ожидал. Послышался странный звук — как будто пытается закипеть плотно закрытый чайник, и Каннут с удивлением перевел взгляд на Бруно. А тот, не выдержав, захохотал. Громогласно, трясясь и всплескивая руками.

— У-а-а-х-х… у-а-а-ах! У-у-у…, - подвывал толстяк, став почему-то еще больше похожим на того великана, из «гаррипоттера».

«Хагрид! Точно!».

Седрик морщился от каждого «у-а-а-ха», как от зубной боли.

«Понимаю! Сейчас вся намеченная педагогическая метода — коту под хвост! Кстати! А почему я не видел еще здесь котов? Их что — вообще в этом мире нет? Да нет же! Говорили же, что леопарды в лесу водятся, значит и домашние васьки и мурки должны быть! И собак почему-то на постоялом дворе нет! Надо у Агнесс спросить!».

Наконец Бруно немного затих и, достав откуда-то из стола огромный, размерами с простынь, платок, бурно высморкался.

— Ох, не могу! Развеялся он! Неплохо развеялся, куда там! Бабу огулял — этот дело такое, житейское! Давно пора было… Вон их тут сколько, а мы с Седриком уже давно не те! А девки, если их вовремя не огуливать, беситься начинают, — высказал «житейскую мудрость» Бруно.

— А вот… о-о-х… три трупа, спущенные в омут? Это — обязательный элемент твоего «развеялся»? — вытирая глаза и еще вздрагивая всем телом, спросил Бруно.

— Так я-то что? Я ж — ничего! А они… Да сами они… козлы! — предельно информативно донес свое видение ситуации Каннут.

Седрик хмыкнул и пожевал губами:

— Вырос. Вырос, отродье Севера. Теперь… Ох, теперь попробуй удержать! А все ты, пивной бочонок! Говорил — нечего ему по округе шляться! «Пусть прогуляется, пусть прогуляется!». Прогулялся, сын трески и тюленя!

— Э, э, э! — вдруг возникла и мгновенно выросла внутри парня волна возмущения.

Отчего-то было известно, что у нордлингов сравнение с тюленем самого мужчины или его родных — крайне обидное дело, и вполне может перерасти в мордобой с последующим кровопролитием.

— Ты, борода твоя седая, а ум — усохший, думай, с кем сына владетеля и супругу его сравниваешь! — рявкнул на Седрика Бруно.

Седрик поник и, не поднимая головы, пробурчал:

— Ладно, Каннут! Извини, я вовсе не хотел обидеть твоих родителей. Просто — к слову пришлось! — он кивнул на стул, — Садись! И рассказывай, как все было!

Каннут вздохнул, сел и принялся рассказывать.

«А что там рассказывать-то? Дел — на пять минут!».

Только опять неприятным холодком по животу скользнуло воспоминание о том, как противно дергался под его ногой зарезанный дружинник.

— Ты это, Каннут… Хочешь — обижайся, а хочешь — нет, но больше ты с подворья — ни ногой! — начал Седрик после его рассказа, — Погоди! Я не все сказал! Где-то рядом с постоялым двором, да вон — хоть на речку с кем из девок — пожалуйста! А куда подальше, по деревням там, селам — ни ногой. Получается, хорошо еще помнят твоих родных в округе, раз тебя так быстро люди узнают. А зачем нам лишние разговоры в Луке? Не думаю, что кто-то специально доносить бросится, но чем демоны не шутят? Да и Брегетс этот… Пакость, конечно, и тля никчемная, по большому счету, но… А ну как пронюхает, кто его дружинников порешил? А там, хоть и плохонькая, но все ж таки — дружина. Было бы нас здесь человек пять-шесть, таких как я и Бруно, — тогда бы могли за стенами отсидеться в случае чего. Но…