— Ну, рассказывай, — произнёс Еремей низким, хрипловатым голосом, как будто простуженным.

Лысый Колян переминался с ноги на ногу:

— Слушай, Хромой, мы, как велел, зашли к новому хозяину этой лавки, что на Купеческой…

— К делу давай, — оборвал его Еремей.

Он говорил неспешно, делая паузы между словами. Но, несмотря на грубоватые выражения, в его речи проскальзывали нотки образованности. Казалось, он намеренно упрощает свою манеру изъясняться, подстраиваясь под привычный жаргон криминальной среды.

— Бабки принесли?

— Понимаешь, он… — начал было широкоплечий.

Однако лысый перебил его:

— Он нас выгнал! Сучим магом оказался! Сильным! Плечо мне чуть не сломал голыми руками!

Еремей помолчал, неторопливо отпил из стакана, затем резко, без замаха, схватил Коляна за затылок и впечатал в столешницу, заставив посуду задребежать. Удар был коротким, но таким сильным, что лысого буквально приклеило лицом к столу.

— Магов. Значит. Боишься, — отрывисто произнёс Хромой, делая паузу после каждого слова. — А я думал, ты настоящий мужик.

— Послушай, Хромой, — пробормотал третий бандит, нервно дёргая уголком рта, — он не просто маг. Там ещё баба с ним была, ледяные шипы наколдовала, и ещё люди какие-то. Похоже, охрана… Он себя Платоновым назвал. Воевода из какой-то деревни.

Еремей поднял бровь и усмехнулся, демонстрируя неожиданно белые и ровные зубы.

— Воевода? — он коротко хохотнул. — Из какой-то деревни в Пограничье? И вы трое его испугались?

— Да он демон какой-то! — проскрипел Колян, вдавленный в столешницу. — Говорю же, чуть руку не вырвал!

— Просто испугались магии, — пренебрежительно бросил Хромой. — Подумаешь, фокусы. Маги тоже дохнут, если им нож между рёбер воткнуть или пулю в затылок пустить.

Сплюнув, он отпустил подручного и сделал пренебрежительный жест рукой. Через секунду троица громил поспешно ретировалась к барной стойке, где угрюмо заказала по кружке дешёвого пива.

Скальд продолжал наблюдать, как Еремей подозвал к себе одного из мальчишек-беспризорников. Тот что-то тихо рассказал ему, постоянно оглядываясь. Затем подошёл хромой старик-нищий, затем ещё несколько информаторов. Ворон навострил слух, улавливая обрывки разговоров.

— … молодой такой, крепкий, всё спрашивал про Кабана… — … по рынку ходил, деньги предлагал за сведения… — … видели его выходящим из той самой лавки…

Лицо Еремея постепенно темнело. Отпустив последнего информатора, он достал из кармана магофон старой модели и набрал номер. Разговор был коротким.

— Кабан? Это я. У нас проблема, — Еремей говорил тихо, но чётко. — Новый владелец той лавки на Купеческой… Да, которая раньше торговала тряпками… Он выгнал наших ребят. Отказался платить. Мало того, похоже, начал собирать информацию о нас. Прислал своего человека расспрашивать… Платонов его фамилия. Воевода какой-то из Пограничья… Да, именно так… Понял. Сделаю.

Он отключил магофон и задумчиво погладил бороду. Затем снова подозвал лысого из первоначальной троицы и что-то тихо сказал ему на ухо. Тот кивнул и быстро выскользнул из трактира.

Ещё через полчаса Еремей снова связался с Кабаном.

— Всё устроил. Завтра в полночь, в старом карьере за Восточными воротами. Нет, там же выкупили участок, забыл?. Ага. Домину отгрохали. А тут идеальное место — тихо, безлюдно… Да, передам приглашение от твоего имени, чтобы поговорить по-деловому… Конечно, я сам всё проведу, не беспокойся… Нет, людей возьму сколько нужно… Ага, и Горелого, и Спицу. Да, если начнёт упрямиться, доходчиво объясним… Сделаем. И это, Кабан, сам, конечно, смотри, но, как по мне, надо Онуфрия хорошенько отодрать за такие наводки. Не просто так он этого аристо нам подсунул, ой не просто так…

Скальд видел, как Еремей, завершив разговор, подозвал к себе ещё нескольких бандитов и принялся инструктировать их. Выражение его лица изменилось — теперь вместо пренебрежения там читалась холодная расчётливость. Он разложил на столе простой чертёж — очевидно, план местности вокруг карьера — и начал отмечать на нём позиции.

Судя по увиденному, их хозяину предстояло иметь дело не просто с уличной бандой, а с хорошо организованной преступной группировкой, которая явно не собиралась отступать.

Василиса стояла на невысоком холме у северной окраины Угрюма, наблюдая за приближающимся обозом. Длинная вереница телег, гружённых скарбом, медленно двигалась по раскисшей от недавних дождей дороге. Люди из Нерожино приехали раньше, чем ожидалось — голод оказался сильнее гордости.

Утреннее солнце рассеивало остатки тумана, окутывавшего ещё недостроенные дома нового квартала. Угрюм преображался с каждым днём. Работа кипела — плотники трудились с рассвета до заката, а магические таланты позволяли ускорить процессы, которые обычно занимали недели.