Он обвёл взглядом собравшихся дворян, явно наслаждаясь вниманием:

— Выбираю магическую дуэль до смерти! И она состоится здесь и сейчас, — он указал рукой на Леонтия. — Меня будет представлять мой добрый друг, боярин Осокин.

Тот ухмыльнулся и сделал шаг вперёд:

— С удовольствием проучу этого выскочку. Пора ему ответить за оскорбление, нанесённое нашему роду. Мой сын Лев до сих пор не оправился после полученных от его рук травм.

Князь Оболенский нахмурился и поднял руку, призывая к тишине.

— Боярин Елецкий, вы, должно быть, забыли, что по кодексу чести и оскорблённый, и оскорбитель должны сражаться на дуэли лично. Заместители допускаются лишь в исключительных случаях — например, когда оскорблённый слишком стар или болен.

Елецкий вежливо наклонил голову, но в его глазах светилось торжество:

— Ваша Сиятельство, мы все знаем, что дворянин может отказаться драться с недостойным противником, если тот ниже по званию или происхождению. В таком случае он вправе выставить заместителя, равного по рангу или готового защищать его честь.

— Недостойным? — я приподнял бровь, скрывая усмешку. — Поясните.

Елецкий повернулся ко мне, на его губах играла высокомерная ухмылка:

— Ваш род, Платонов, пришёл в упадок. Вы потеряли фамильную усадьбу, пребываете в опале и живёте в какой-то глуши, в деревне, — последнее слово он произнёс с особым презрением. — Мне, известному боярину, меценату и филантропу, главе прославленного Фонда Добродетели, не пристало лично драться с мальчишкой, который только недавно вышел из леса в грязных лаптях.

Полина, стоявшая рядом со мной, гневно сжала кулаки, но я остановил её лёгким касанием руки. Гидромантка метнула на меня взгляд, полный непонимания.

Тем временем Леонтий снова потёр живот, его лицо слегка побледнело. Он оттянул тугой воротник, словно тот вдруг стал ему тесен.

Князь Оболенский не скрывал раздражения. Такое поведение на его балу явно не входило в планы правителя.

— Это ваше окончательное решение, боярин Елецкий? — сухо спросил он.

— Несомненно, Ваша Сиятельство.

Я сделал шаг вперёд:

— Меня устраивают эти условия, князь. Я не считаю себя недостойным противником для боярина Елецкого, — я повернулся к нему самому, — но раз уж он так привык прятаться за чужими спинами, не будем нарушать эту добрую традицию.

В зале раздались редкие смешки. Елецкий стиснул зубы, но сохранил на лице натянутую улыбку.

— Хорошо, — Оболенский тяжело вздохнул. — В таком случае, предлагаю перенести поединок в сад. Негоже превращать бальный зал в арену.

Гости зашептались и начали перемещаться к выходу. Каждый хотел занять лучшее место для предстоящего зрелища.

Князь лично сопровождал нас на площадку в заднем дворе. Пока мы шли по дорожкам между ухоженными кустами роз, он незаметно приблизился ко мне.

— Вы понимаете, во что ввязываетесь, боярин? — тихо спросил Оболенский. — Леонтий Осокин — маг ранга магистра второй ступени. Не юнец, вроде его сына.

— Благодарю за беспокойство, Ваша Сиятельство, — я улыбнулся. — Я смогу постоять за себя.

Площадка для дуэли представляла собой круг, вымощенный белым камнем, окружённый высокими деревьями. Мягкий свет магических светильников создавал мистическую атмосферу.

Осокин занял позицию напротив меня. Теперь его состояние ухудшилось настолько, что не заметить было невозможно. Лицо приобрело нездоровый сероватый оттенок, а руки то и дело прижимались к животу. Когда из его чрева донеслось громкое бурчание, даже стоящие поодаль зрители услышали этот предательский звук.

Леонтий странно переминался с ноги на ногу, напрягая ноги и ягодицы, словно пытаясь удержать что-то внутри. Капли пота выступили на его лбу.

Князь вышел в центр круга, поднял руку и открыл рот, чтобы объявить начало дуэли, но не успел произнести ни слова.

Леонтий Осокин вдруг схватился за живот обеими руками, издав полузадушенный стон. Его глаза расширились от ужаса, и он, не произнеся ни слова, резко развернулся и бросился к дворцу, придерживая задницу и смешно подпрыгивая на каждом шагу.

Прямо перед тем, как скрыться за дверью, его тело предательски дрогнуло, и даже с того места, где я стоял, был отчётливо слышен звук выпущенных газов.

Секунду стояла мёртвая тишина, а затем дворяне не выдержали. Сначала послышались отдельные смешки, затем весь сад наполнился хохотом. Даже князь Оболенский, при всём своём достоинстве, не смог сдержать улыбки.