— Расскажи подробнее, родной.

Я изложил весь разговор со Звездовым — про необходимость новых лиц в правительстве, про политические перспективы. Анна Викторовна слушала внимательно, время от времени поглаживая меня по волосам.

— Знаешь, — произнесла она наконец, — Альберт Львович не из тех, кто разбрасывается пустыми обещаниями. Если он делает такое предложение, значит, давно все обдумал и действительно готовится что-то серьезное.

— Я понимаю. Но дело не только в этом. — Я взял ее за руку. — У меня есть… определенные планы. Далеко идущие планы.

— Политические амбиции? — В голосе Анны Викторовны прозвучал искренний интерес.

— Можно сказать и так. Я вижу возможности, которые другие упускают. Технологии, образование, культура — все это можно использовать для реальных изменений. Но нужен соответствующий уровень влияния.

Анна Викторовна задумчиво покрутила бокал.

— И это все, что он предложил? — спросила она мягко, словно чувствуя недосказанность.

Я помедлил. Этот момент продумывал особенно тщательно.

— Нет… Есть еще кое-что. — Я сделал глоток виски. — Он предложил… брак с Риной.

Анна Викторовна замерла. На мгновение ее пальцы, державшие бокал, напряглись, но она быстро взяла себя в руки.

— Вот оно что, — произнесла она после паузы. — И поэтому ты пришел ко мне первой?

— Да. Ты лучше других понимаешь, как устроен этот мир. Как совместить личное и публичное, чувства и необходимость.

Она улыбнулась, но на лице промелькнула тень.

— Ты прав, милый. Я действительно понимаю. И знаешь что? Я вижу в этом определенные… возможности.

— Возможности?

— Конечно. — Она сделала глоток виски, поморщилась. — Политика — это не только публичные выступления и официальные приемы. Это сложная система связей, влияния, взаимных обязательств. И чем больше у тебя… точек опоры, тем устойчивее твое положение.

— А как быть с Риной? Она ведь уже отказала мне однажды…

— Она умная девочка. — Анна Викторовна провела пальцами по моей щеке. — И если ты правильно объяснишь ей свое видение… Знаешь, иногда отказ — это просто способ проверить, насколько серьезны твои намерения.

Вечером того же дня я получил сообщение от Звездова с приглашением заехать. В особняке меня встретил сам генерал-лейтенант.

— Я поговорил с Риной, — сказал он, провожая меня в кабинет. — Она согласилась тебя выслушать. Знаешь, она ведь очень похожа на меня — такая же упрямая. Но в глубине души… — Он сделал паузу. — В общем, я сделал что мог. Дальше все зависит от тебя. — Он кивнул на лестницу, ведущую на второй этаж. — Она в своей комнате. Думаю, вам есть о чем поговорить…

Комната Рины была просторной и светлой, с большим окном и книжными полками от пола до потолка. Она сидела в кресле у окна, демонстративно не поворачиваясь к двери.

— Зачем ты пришел? — спросила она тихо. В ее голосе звучала плохо скрытая боль. — Чтобы еще раз все усложнить?

— Я пришел, потому что мы оба знаем — этот таинственный парень, о котором ты говорила… его не существует.

Она резко повернулась, в глазах мелькнул испуг, тут же спрятанный за гневом:

— Как ты смеешь…

— Помнишь, как мы познакомились в кружке? — произнес я, делая первый осторожный шаг к ней. — Ты сидела с этим своим блокнотом, такая неприступная, будто королева на троне. Я еще подумал — вот же зазнайка, небось считает себя лучше всех. Заставила меня заполнять эту безумную анкету про романтические отношения…

Рина молчала, но ее пальцы нервно постукивали по подлокотнику. Я сделал еще один шаг вперед. В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов и нашим дыханием.

— А помнишь тот день в столовой? — продолжил я мягче. — Ты просто села напротив меня и начала рассуждать о том, как обременительно внимание поклонников, когда хочешь сосредоточиться на учебе. Рассуждала о статистике школьных романов и вероятностях. Такая рациональная и правильная… А я смотрел на тебя и думал — как же одиноко быть такой безупречной, всегда держать все под контролем.

Она отвернулась к окну, но я успел заметить, как дрогнули ее губы.

— А помнишь парк развлечений? — Я осторожно положил руку ей на плечо. — Как ты храбрилась на американских горках, хотя боялась высоты. Вцепилась в поручни, но не издала ни звука. Такая гордая даже в момент страха… Именно тогда я понял, какая ты на самом деле сильная.

— Зачем ты все это говоришь? — спросила она, резко поворачиваясь. В глазах блеснули слезы.

— Рина. — Я произнес ее имя мягко, чувствуя, как она дрожит под моим прикосновением. Свободной рукой осторожно коснулся ее щеки, стирая непрошеную слезинку. — Знаешь, когда именно я в тебя влюбился?