Дурочки, я же видел вас через паука. Видел, как вы прислушивались к стонам за дверью, передавали друг другу записочки, хихикали. Как ваши тела покрывались испариной и вы тяжело дышали, представляя то, что якобы происходило внутри. Девки есть девки, и неважно, из какой они страны.

— Мустафа? — произнёс я медленно, оглядываясь по сторонам. — Где он?

Никто не отреагировал. Видимо, языковой барьер по-прежнему мешает. Пришлось показывать руками, что я его ищу: изображал высокого мужчину с бородой. Весёлая пантомима, ничего не скажешь.

Одна из девушек — маленькая, с большими тёмными глазами и лукавой улыбкой — наконец кивнула и жестом пригласила следовать за ней. Мы прошли по нескольким коридорам, спустились по лестнице и оказались в небольшой комнате, где бей завтракал.

— Магинский? — удивился он, подняв глаза от тарелки с какими-то сладостями. На его лице расплылась широкая улыбка. — Ты рано. Обычно молодые больше времени проводят в постели после первой ночи.

В его глазах плясали озорные огоньки. Вот же старый пройдоха, туда же! Хотя чего я ожидал?

— Я готов ехать, — ответил сухо, никак не реагируя на его намёки.

— Праздник по всей стране на два дня. Ты приглашён… — начал он, отламывая кусочек от какой-то пахлавы.

— Я готов ехать! — повторил чуть грубее, перебив бея. — Мне пора.

Хватит уже церемоний, праздников и прочей мишуры. Дело сделано: мир подписан, брак заключён. Теперь надо возвращаться домой, где меня ждут настоящие дела.

Мустафа покачал головой, вытирая рот салфеткой. В итоге через час мы оказались на улице. Десяток машин и два грузовика уже ждали, выстроившись в ряд перед входом.

— Ты ничего не забыл? — хитро посмотрел турок, поглаживая бороду. — Или, точнее, кого…

— Точно! — хлопнул себя по лбу, изображая внезапное озарение. — Мои медали и награды в тюрьме. Я хочу их забрать.

Лицо Мустафы вытянулось, брови поползли вверх. Он явно не ожидал такого ответа.

— Я вообще-то о твоей жене, — произнёс турок, слегка напрягаясь.

Пожал плечами. Если Зейнаб захочет, пусть едет. Если нет — может оставаться в Константинополе. Да хоть навсегда! Мне без разницы, главное — увезти с собой мирный договор.

Прошёл час, а может, и больше. Я уже начал подумывать, что мы так и будем торчать у дворца до вечера, но, наконец, появилась Зейнаб.

И каково же было моё удивление, когда увидел, что два грузовика — это её, сука, вещи. Тряпки, косметика, какие-то штуки. А ещё десять машин нам нужны для служанок и слуг. Целая армия людей в красивых одеждах суетилась вокруг, таская сундуки, коробки, свёртки.

Охренеть она барахольщица! Хотя чему удивляться? Дочь Нишанджи привыкла к роскоши. Да ещё и женщина — они все такие. Елена и Вероника тоже любят наряжаться, хотя им больше по душе что-нибудь практичное, для охоты.

С медалями и наградами вышло всё немного проще: их уже забрали из тюрьмы, начистили до блеска и вернули мне на бархатной подушечке. Коробочка с орденами, медали Русской империи — всё в идеальном состоянии.

Блин… А я рассчитывал того начальника навестить и вырвать ему кадык. Ладно, может, в другой раз.

Зейнаб отказалась ехать с нами и осталась со слугами. Почему-то это меня не удивило. Мы с беем забрались в машину. Кортеж тронулся, медленно выезжая за пределы дворцовой территории. Нам предстоит почти десять дней трястись, чтобы добраться до моих новых земель.

Почему-то отказались от маршрута через воду. Судя по намёкам Мустафы, это всё из-за меня и того, что «Жемчужина» затонула. В целом плевать. На машине так на машине, хоть на верблюдах. Хочу уже вернуться домой, к своим.

Когда мы выехали за пределы города, бей заметно расслабился. Откинулся на сиденье, расстегнул воротник, даже улыбаться начал чаще.

— Ты доволен, Магинский? — спросил он, глядя на проплывающие за окном поля. — Выполнил свою миссию?

— Вполне, — кивнул я, разглядывая кольцо на пальце — символ моего нового статуса. — Мир подписан, границы определены. А весь этот цирк с женитьбой… Что ж, просто бонус.

Вообще, интересно получается. На одном пальце у меня кольцо от Ростовского, а на другом — от султана.

Мустафа усмехнулся, но в его глазах мелькнуло уважение.

— Знаешь, а ведь с тебя сняты все обвинения, — произнёс он через некоторое время. — Ты теперь не просто русский дипломат. Ты бей, часть нашей страны. Меня тоже больше ни в чём не обвиняют. Я не виноват в проигрыше. Проблем у моей семьи не будет. Вернусь в Бахчисарай к своим, а то соскучился.

Он говорил это с явным облегчением, словно с его плеч свалился огромный груз. Вообще, бей оказался достаточно нормальным мужиком. Не без своих странностей, конечно, но кто из нас идеален?