Пару раз я пытался у него спросить про Зафира, но он избегал что-либо говорить, переводя разговор на другую тему или делая вид, что не расслышал вопроса. Я так и не понял, был ли Мустафа в курсе, кто с ним путешествовал, или нет.

День сменился вечером, вечер — ночью, ночь — утром. Время словно растянулось, став вязким и однообразным. Мы останавливались только для того, чтобы заправить машины, купить еду и дать отдохнуть водителям. Ну, и ещё по требованию Зейнаб, конечно. Видите ли, девушке нужно периодически принимать ванну и мыться.

Мустафа, как только мы покинули Константинополь, словно сбросил с себя официальный образ и стал более разговорчивым, даже весёлым. Рассказывал анекдоты, вспоминал забавные случаи из жизни. А ещё он знал множество историй о местах, через которые мы проезжали, — где какой султан одержал победу, где какой шехзаде был рождён или убит.

Мы миновали больше половины пути, когда скука стала просто невыносимой. Чтобы хоть как-то развлечься, я попросился за руль. Вот тогда все дружно хапнули адреналина, но больше турки, чем я. Не понравился им мой стиль езды. Слишком быстро, опасно, непредсказуемо. Они вцеплялись в сиденья, бледнели, крестились (хотя вроде им это не положено?), а некоторые даже молились вслух.

Дорога петляла среди холмов, поднимаясь всё выше в горы, а потом снова спускаясь в долины. Пейзажи менялись: сначала были зелёные луга и возделанные поля, потом начались более засушливые районы, переходящие в полупустыни.

Водила наш оказался нормальным мужиком, и его напарник — тоже. Молчуны поначалу, они постепенно разговорились. Все поделились историями своей жизни, рассказывали о хобби, женщинах и службе. Ничего секретного, понятное дело, и я многое утаивал о себе, но что-то рассказать пришлось — не молчать же десять дней.

А что было делать четырём мужикам в замкнутом пространстве столько времени? Спорили о политике (насколько я мог участвовать в таких разговорах без знания языка), обсуждали различия между нашими культурами, делились байками. Мустафа переводил, хотя иногда, подозреваю, пропускал какие-то пикантные подробности, которыми делились водители.

Однажды вечером, когда мы остановились на ночлег в захолустном городишке, мне довелось увидеть Зейнаб вблизи. Она выглядела уставшей от дороги, но держалась с достоинством, не позволяя себе никаких жалоб.

— Как тебе путешествие? — спросил я.

— Утомительно, но терпимо, — ответила сухо, едва взглянув на меня. — Променять столицу ради жалкого клочка земли рядом с русскими варварами… Об этом я всю жизнь мечтала, к этому меня готовили!

— Цени, — кивнул ей. — Мы только поженились, а я уже твои мечты в реальность воплощаю.

Как же она скуксила своё закрытое вуалью личико. Не то чтобы мне очень хотелось с ней говорить или подшучивать, просто скучно.

Кристалл Зейнаб по-прежнему держала при себе. Я заметил, как она машинально касается груди, где, видимо, хранила его в каком-то мешочке или на цепочке. Даже во сне, наверное, не расставалась с ним. Парочку раз попробовал попросить подарить камень мне, продать, обменять, но турчанка ни в какую.

Ну ничего, «принцесска», ещё посмотрим, как ты себя начнёшь вести. Лахтину подчинил и тебя тоже смогу.

Мы двинулись дальше. Постепенно воздух становился всё суше, количество пыли увеличилось. Наш путь медленно, но верно подходил к завершению. Пейзаж изменился до неузнаваемости: теперь вокруг были только выжженная солнцем земля да редкие кустарники, цепляющиеся корнями за скудную почву.

И вот пошли деревни, которые я уже проезжал, когда мы ехали в Константинополь. Покосившиеся домики, высохшие поля, редкие группы людей, работающих под палящим солнцем. Бедность была видна невооружённым глазом.

Наконец, мы остановились. Я дружно с остальными выбежал из машины и давай тянуться. Мышцы, затёкшие от долгого сидения, протестующе ныли, в суставах хрустело, спина болела так, словно по ней проехался каток.

Местные смотрели только на меня. Согнали всех турок, чтобы они встретили своего нового иностранного бея с женой. Было в их взглядах что-то среднее между любопытством и страхом. Наверное, для них это всё равно что встретить монстра, только разумного.

Почти сразу я начал вникать в дела. Хотелось, конечно, сначала к своим отправиться, благо русская граница видна невооружённым глазом, там стояли наши войска. Но чует моё сердце, что они меня оставят, не выпустят обратно. Поэтому сначала разберусь тут, а потом уже поеду дальше.

Все же в курсе, что мир подписан. Я везу лишь формальный документ. Пара дней у меня точно есть. Не остался на празднике в Константинополе, хотя как дипломат мог. Так что имею право задержаться ещё немного, чтобы оценить свои новые владения и придумать план развития.

Бей ходил рядом и переводил, что докладывали местные старосты. В общем, мне выделили шесть деревень. Общее количество душ — около тысячи. Часть из них — землевладельцы, другие — воины. Тут, оказывается, что-то типа нищих деревенек. Занимаются выращиванием всякого да скот пасут. Алхимиков, магов или кого-то ещё нет. Мне достались простые, самые обычные селения, которые видали лучшие времена.