Тем более, ответа на предыдущий вопрос я так и не дождалась.

— За это? — уточнил Сеттариас, останавливаясь аккурат за моей спиной.

Так, что мне достаточно было просто податься назад, чтобы оказаться в его объятиях. Вспомнилось, как это ощущалось в каминной комнате, и на щеках против воли вспыхнул румянец. Мне оставалось только радоваться, что парень не видит моей реакции на его близкое присутствие. А ведь вроде, что такого? Не прикасается даже. Но и игнорировать не получалось.

— За обман, — пояснила, старательно делая вид, что занята разглядыванием окрестностей.

Извивающиеся каменные тропки, теряющиеся среди увитых цветущими лозами высоких колонн и арок, так и манили пойти и прогуляться в их тени, присесть на установленные то тут, то там лавочки. Кажется, я заметила принцессу Присциллу в обществе такой же юной леди. Обе гуляли, весело о чём-то переговариваясь. Их смех вместе с ветром доносился до нас далёким эхом.

— Будет. Но это ерунда. Не думай об этом, — отозвался запоздало Сеттариас.

Или это я так погрузилась в свои мысли, позабыв о времени. И не только о нём.

— Ты что делаешь? — выдохнула ошеломлённо, когда моей спины коснулась мужская грудь, а на каменные перила по обе стороны от меня легли его руки, заключая в своеобразный кокон.

— Играю роль влюблённого жениха, конечно. По саду гуляет отец с Ромиусом, нас заметили. Ты бы тоже улыбнулась что ли.

Вот же…

И правда гуляет. Удостоверилась в том, едва повернула голову вправо. На самом деле король в нашу сторону не смотрел, как и старший из принцев, оба вели явно какую-то важную и серьёзную беседу, судя по строгим лицами, но Сеттариас прав, стоило перебдеть. Хотя чувство неловкости просто зашкаливало уже. Или смятения. И сама уже не понимала. А ведь вчера, когда в одном халате запёрлась к нему в комнату, такого стеснения не испытывала, как сейчас. И как тут вот улыбаться? Когда на деле хочется разорвать прикосновение и скрыться в своей спальне, закрывшись на множество замков. Но я это сделала. Полуобернулась к Сеттариасу и улыбнулась со всем теплом, что испытывала к нему. Тепла было мало, но я очень старалась. Вот ещё бы он сам перестал улыбаться так понимающе-нахально, что на язык сама по себе напрашивалась очередная колкость.

— Интересно, а если я попрошу поцеловать меня…

— Лимит моих поцелуев ты вчера исчерпал. Следующий теперь только на свадьбу, — перебила я его, пока он не ляпнул новую гадость.

А то знаю я его… До вечера потом будем ходить препираться. Мне же совсем не хотелось сейчас с ним ругаться. Несмотря на такое неправильное близкое присутствие, стоять в недообъятиях было на удивление комфортно и спокойно. Так что когда я заметила направленный в нас взгляд короля, подалась вперёд, и… Нет не поцеловала. Всего лишь обняла Сеттариаса. Но этого хватило, чтобы он заметно растерялся и напрягся.

— Что ты делаешь? — озадачился вслух.

— Обнимаю, — пояснила с улыбкой, пряча лицо на его груди, чтобы он не заметил эту мою эмоцию.

Не всё ему меня выводить из зоны комфорта без предупреждения.

— Зачем?

Едва не рассмеялась.

— Для твоего папы.

И чуточку для меня. Первая растерянность и смущение во мне улеглись, и им на смену пришло желание пошалить. Ну а что? Ему можно, а я чем хуже? Да и в принципе было забавно наблюдать за тем, как до моего принца доходит осознание этого, а затем он обнимает меня ответно, с тихим:

— Если только для него.

Можно подумать, иначе я бы его обняла. Самонадеянный. Но, надо признать, было хорошо. Обниматься с красивым парнем и не думать ни о чём. Как если бы мы и впрямь были вместе. Почти жаль, что это всё не взаправду, а только сделка и ничего кроме.

— Сеттариас?

— Что?

— Скажи, я красивая?

Зачем я это спросила? Дурная голова покоя не даёт, вот точно! В пословице, правда, ногам, а в моём случае языку. Но спросила. И ответа не дождалась!

— Всё так плохо? — отшутилась я, не выдержав, отстранившись.

Совсем чуть-чуть, чтобы видеть его лицо. Оно, кстати, было абсолютно спокойно, разве что два лучика морщинок между бровями выдавали, что их обладатель размышляет о чём-то серьёзном. И кто мне скажет, почему так страшно стало? Может ну его, ответ этот? Вот скажет он сейчас, что я красивая, и я буду думать, что он это из вежливости ответил. А если обратное заявит, то и вовсе… Лучше пусть и дальше молчит, вот да!

— А знаешь, забудь, — добавила, чтоб наверняка молчал. — Сама не знаю, зачем спросила.

Отошла бы ещё, но Сеттариас не отпустил. Наоборот прижал к себе крепче, устроив удобно свой подбородок на моей макушке.

— Думаю, что лучше ответить, — возвестил негромко. — Скажи, а что ты вкладываешь в значение “красивая”?

Вот тут я и впрямь озадачилась.

— Ну-у… интересная внешне, запоминающаяся, привлекательная, — перечислила первые всплывшие в разуме синонимы.

— Тогда да, ты красивая, — согласился он.

— Но ты так не считаешь, да?

И кто мне скажет, почему так обидно стало? Точно лучше бы молчал.