Василий тогда только вернулся с работы. Пустой. Усталый.

Для него это был обычный день, как тысячи других. Он даже не заметил кота поначалу. Просто шел мимо.

Но тот мяукнул .

Не просто мяукнул. Это был звук, который разрезал тишину его существования. Простой, но важный. Он был живым.

Он протянул руку. Кот подошёл. Лизнул палец. И впервые за долгое время Василий улыбнулся. Без причины. Просто потому, что кто-то выбрал быть рядом.

Потом он взял его домой. Назвал Борисом.

И с того дня его мир стал чуть ярче.

Воспоминание пронзило его, как молния.

Он понял.

Чтобы выжить…

Он должен перестать быть человеком.

Не стать монстром.

А отбросить то, что делает его слабым.

Сомнения.

Беспомощность.

Веру в то, что можно просто «плыть по течению».

Всё это убивало его.

Всё это делало жертвой.

Если он хочет выйти отсюда…

Он должен стать кем-то новым.

Василий закрыл глаза. Почувствовал, как демоны рвут его плоть. Почувствовал, как душа начинает распадаться. Но вместо того, чтобы сопротивляться этому… он принял.

Позволил умереть части своей человечности.

И в момент...

Тишина.

Темнота.

А потом — вспышка.

Не свет.

Не тьма.

Чёрное пламя, рождённое из принятия, боли и потери.

Изнутри его нового тела начали вырываться тени, которые обвили демонов, сдавили их, разорвали на части. Его плоть заживала, но не как раньше — теперь она была другой.

Более плотной.

Более злой.

Более демонической .

Он открыл глаза.

Их цвет изменился.

Они стали черными, как ночь, с красными прожилками, как уголь, который ещё не догорел.

Он проснулся.

В тронном зале Люцилла замерла.

— Пришел, — прошептала она. — Потрясающе...

Её Закон Греха дрожал.

Пространство трещало.

Души на троне завыли от боли.

И в центре всего этого, из вихря тьмы, шагнул Василий .

И это уже был не тот человек, что вошёл сюда.

Он был другим .

Он был тем, кем стал после смерти части своей человечности.

— Я отказался от страха и сомнений, отказался от боли.

— Теперь я действительно — Адвокат дьявола.

Василий стоял посреди руин тронного зала, его тело покрывали шрамы, но не от пыток — от перерождения. Его глаза теперь горели красным огнём, а вокруг него клубилась чёрная магия, будто живая тень, следующая за каждым его движением.

Он поднял голову и посмотрел на Люциллу. Его голос был низким, хрипловатым, наполненным силой, которой раньше в нём не было.

— Я пришёл сюда говорить как человек. Был заточен как душа. Теперь же буду действовать, как настоящий адский адвокат на языке, который ты поймёшь.

Он разжал ладони — тени заплясали между пальцами, как живые.

— Сначала, я выбью из тебя всю дурь. Потом освобожу друзей.

Люцилла наблюдала за ним, как хищница за жертвой, которая внезапно научилась кусаться.

Её губы растянулись в опасной улыбке. Она медленно встала с трона, её платье из маны заскользило по полу, как волна, готовая поглотить всё на своём пути.

— Какой трогательный монолог, — прошептала она, спускаясь с возвышения. — Но герои, подобные тебе, быстро заканчивают. Особенно когда полагаются на эмоции после обретения истинной силы.

Василий вскинул руку, и из его ладони вырвался поток чёрного пламени, что прожигал реальность. Он ударил в трон, разнеся его на части, освободив души, которые испустили вздох боли и облегчения одновременно.

Люцилла легко уклонилась, её тело оставило после себя мерцающий след, как капля ртути, бегущая по стеклу. В следующее мгновение она уже была рядом, её ноготь, удлинённый до невероятных размеров, рассёк воздух и едва не вспорол Василию грудь.

Но он не отступил.

Он ответил взмахом своей тени, которая превратилась в клинок, способный ранить даже Владычицу Скорби. Удар пришёлся по её щеке — и из пореза потекла не кровь, а тьма, чистая и прекрасная.

— Ты смог причинить мне легкую боль, — усмехнулась Люцилла, прикасаясь к ране. — Но сможешь ли ты зайти дальше?

Она взмахнула руками, и пространство вокруг них исказилось. Стены начали пульсировать, будто сердце Ада. Из них вырвались цепи, покрытые рунами страдания. Они понеслись к Василию, стремясь сковать его.