— Прошу прощения, господа. — прервал я спор яростный полицейского с градоначальником по поводу «cui prodest?» смерть главного судьи: — Мы здесь можем долго спорить, кому выгодна смерть господина Боброва, но мне тут на ухо нашептали, что наш покойный изменил своим принципам и накануне суда потребовал от некого помещика Мадрыкина еще денег за решения спора по участку земли в его пользу, отчего поименованный помещик пребывал в ярости. Кстати, по описанию господин Мадрыкин весьма похож на портрет убийцы, составленный со слов очевидцев…

— Кто ваш источник? — требовательно взглянул на меня начальник полиции.

— Извините, Овчина Душанович…- я развел руки в стороны: — Но, свои источники информации я не раскрываю.

Если бы господин начальник полиции знал мои источники информации, он бы поседел от ужаса.

С некоторых пор, в присутственных и прочих казенных местах, под моим влиянием, стало хорошим тоном иметь не только утвержденный портрет правителя, но и небольшую фигурку богини Макоши, огромными тиражами изготавливаемыми мастерской деда Литвина, который держал уже десяток работников. От такой загрузки, а изготовление идолов по-прежнему проходило, как гособоронзаказ, Литвинов Опанас Радимирович практически не пил, опасаясь обещанных мной репрессалий за подрыв обороноспособности державы, лишь по выходным запирался в своём доме в компании фигурок Макоши и Перуна, выпивал полуштоф водки и начинал ругать своего князя последними словами. Ну, а фигурка богини добросовестно передавала мне слова буйного деда. Первый раз витиеватые ругательства моего главного резчика были забавны, но количество фигурок в державе увеличивалось в геометрической прогрессии, превратившись в символ лояльности подданного государственной власти. Обыватели начали устанавливать маленьких богинь в горницах и даже спальнях, как оберег для жилища и взмолился к богине, с просьбой передавать в мою голову только разговоры настоящих заговорщиков, а то, знаете, неприятно, когда посреди ночи в голове звучит голос какой-то тетки, что решила пожаловаться своему благоверному, что мол, князь совсем мышей не ловит, потому что, вечером в лавке купца Пяткина, с которым мы «держали» оптовую и розничную торговлю в ВКС на паях, не было пшена, которое обещали завести только завтра.

Так что, мои источники информации, безусловно, были более разветвлённые, чем у начальника полиции, но это была моя главная военная тайна.

Пока я занимался размышлениями, мои гости уже успели поругаться вдрызг. Новый градоначальник оказался мужчиной не робкого десятка, заявил, что лично отправиться арестовать помещика Мадрыкина, и в скором времени доставит его на допрос.

Попытки полицмейстера выехать в поместье подозреваемого в компании градоначальника, как и предложение взять с собой несколько городовых, были начисто отметены.

— Вы, господин начальник полиции занимайтесь расследованием. У меня есть свои люди, десяток боевых гайдуков. Ребята обстрелянные, опытные, я с ними такие дела творил, ух! — глазки градоначальника на миг подернулись поволокой, видимо воспоминания о минувших делах были ему особенно приятны. —

Наскоро откланявшись, градоначальник покинул мой дом, видимо собирать свою боевую команду, а я решил, что десяток обученных боевому делу человек — это серьезно, и требует особого внимания с моей стороны.

По всем раскладам, рьяный градоначальник должен был вернуться в город с арестованным помещиком никак не позднее девяти часов вечера. Я интереса к его аресту не имел, поэтому попросил начальника полиции известить меня следующим утром о результатах расследования… Но, боги, хихикая, в очередной раз нарушили мои планы, на это раз план выспаться нынешней ночью.

Спальня Великого князя Олега Александровича.

Очень неприятно, когда тебя будят посреди ночи, в самый разгар увлекательного сна… Что мне снилось? Ну, естественно, война. Я на аэроплане, типа «Ньюпора», обстановку кабины которого я знал по какой-то компьютерной игре из прошлой жизни, только что расстрелял в упор огромный дирижабль бриташек, благополучно преодолел вспышку сгорающего водорода из гигантского баллона, начал разворачивать боевую машину в сторону следующей цели… «Тревога!» — прямо в моем мозгу заорала фигурка Макоши, что стояла у входной двери моего дома, в прихожей и одновременно жена принялась трясти меня за плечо.

— Милый, там кто-то пришел, несколько человек…

Пока я соображал, набрасывал на себя куртку и брюки, прислуга уже разобралась, что ночные гости могут быть допущены в дом.

— Овчина Душанович. — поприветствовал я топчущегося в прихожей начальника полиции: — Теперь вы среди ночи решили спросить, не убил ли я кого ни будь?

— Ваша светлость…- не принял мою шутку полицейский: — Беда. Час назад на северную заставу приехали сани с раненым в спину возчиком. Оказалось, что этот человек сегодня был подряжен нашим градоначальником, чтобы доставить его с командой до усадьбы помещика Мадрыкина. В общем, побили там всю команду, один этот возчик убег.

— Подробности известны? Надеюсь, возчик не помрет до моего визита?

— Возчику ничего не угрожает, с ним сейчас полицейский врач занимается, но меня уверили, что в ближайшее время возчик на черту не отправится.

Вот странный этот полицейский. То, что морской офицер согласился стать полицейским — уже крайне необычно, так ещё, при столь малом штате полицейской части, у него есть штатный фотограф-художник, и даже полицейский врач.

— Вы с экипажем? — я кивнул головой прислуге, чтобы несли одеваться.

— Да, сани у крыльца стоят.

Через пять минут я был одет, застегнул поверх куртки-венгерки портупею с револьверами в кобурах, после чего последовал до стоящих у крыльца саней. Хотя невместно великому князю и городскому голове по городу в обычных крестьянских розвальнях, но спишем этот карамболь на ночное время и чрезвычайную ситуацию.

Из рассказа бородатого мужика, из плеча которого вынули пулю, следовало, что он был сегодня нанят неизвестным ему ранее человеком на извозчичьей бирже в городе. И таких «счастливчиков» собралось у гостиницы «Лондон» ровно шесть. Через некоторое время из гостиницы вышел, в сопровождении десятка вооруженных человек, важный чиновник, назвался градоначальником города и велел править за ним, по дороге, ведущей за город, пообещав закончить дело вечером и заплатить возчикам за услугу по рублю, после чего погрузился с частью своих «ближников» в расписной возок и повел небольшой караван в сторону северной окраины города.