— Это добрые люди у тебя за воротами в рядок выложены? — крикнул я, радуясь, что не мне пришлось проявлять инициативу: — Нет, спасибо. Мы лучше, как недобрые зайдем, но живые останемся.

— А кто тебе сказал, что там добрые люди были? Я их, после всего, немного поспрашивал, так оказалось, что это чисто тати были, разбойники и душегубы. Хотели всех, кто в доме живет — порешить, а все мое добро, пятью поколениями Мадрыкиных скопленное себе забрать…

— А возчики, что за рубль в день, подрядились, тоже на твое добро покушались?

— Вот с возчиками неудобно вышло. — вроде закручинился, немного, мой собеседник: — Но тут уж я не виноват — на моем месте любой бы вспылил от такого злодейства и всех их там и упокоил, тем более, что они все уже пораненные были, почти одной ногой в Нави.

— Может быть расскажешь, за что судью грохнул? — осторожно спросил я, надеясь, что приступ откровения помещика еще не закончился.

— А и расскажу… — с каким-то веселым отчаяньем крикнул сверху мой собеседник: — Вы там все слышите меня? Ну так слушайте. Я человек не самый хороший, можно даже сказать, что злой. Даром что маг, дворянин и помещик, только папенька мой меня с мамой сиротой в десять лет оставил, да еще с кучей долгов. Имение наше на Волге отписали в казну за недоимки по налогам, меня отдали в военное училище на казенный кошт, а мать перебивалась частными уроками. Потом армия, три ранения и отставка по причине негодности к военной службе. Земля эта мне досталась за копейки, так как считалось, что это негодная для всякого ведения хозяйства степь, и все, что здесь построено — все добыто мною, моим здоровьем и моим талантом. Я, как маг воды, подвел на свои земли несколько подземных рек, организовал орошение, вот и стал прилично зарабатывать. Честно скажу — дал я судье взятку, чтобы участок соседа моего мне присудил, да только у соседа участок в полнейшем запустении стоит, там только овцы пасутся, выедают всю траву под корень и в пустыню превращают. А зачем мне нужна пустыня под боком? Чтобы через три-четыре года мои поля песком занесло? Вот и решил я свою землю спасти, тем более, что предлагал я, первоначально, соседу, землю мне уступить, а он… В общем, разругались мы с соседом, вдрызг разругались, даже стреляться хотели, но не срослось. Ну а два дня назад мне судья записку прислал, мол, так и так, дорогой друг, надо еще денег для правильного разрешения вопроса. И, главное, шельмец, точную сумму указал, сколько у меня денег всего есть. И тут я смекнул, что меня этот судья хочет вообще по миру пустить, ну и не стерпел…

— И что делать теперь собираешься?

— И что делать? — после паузы, донесся ответ со второго этажа: — Отвернулась от меня удача, раз не прошли вы воротами. А перестрелку в доме устраивать, дабы подвергать опасности жизни своих детей, я не буду. Сейчас предкам помолюсь, да и стрельну себе в дурную голову. Надеюсь, у тебя, незнакомец, хватит совести, чтобы моих детей с женой не трогать, да дом их не разорять?

Ну, если хочешь, изволь, я представлюсь — великий князь Семиречья Олег Александрович, одновременно, городская голова города Орлов-Южный. Близких я твоих не трону, но тебе, сразу скажу, от этого сильно легче не будет. Ты считаешь, тебе правительство убийство судьи и градоначальника сойдет с рук? Ошибаешься. Весной пришлют сюда карателей, и хорошо, если твоих домочадцев просто из дома выгонят. Ну, ты же понимаешь, о чем я говорю?

Переждав приступ бешенства со стороны моего контрагента, я продолжил:

— Мой тебе совет — сдавайся, получишь двадцать пять лет каторги в моем княжестве, семью твою я тоже на своей территории укрою, позволю им вывезти все ценности, предоставлю жилье. Не такие, конечно, хоромы, как у тебя сейчас, скорее, на вид, как европейский коттедж, но свой дом…

— Зачем я тебе на каторге нужен? Кайлом до самой смерти я махать не буду, я, все-таки, лицо благородного происхождения, а просто так паек жрать ты мне вряд ли позволишь.

— У меня в княжестве есть такой интересный обычай — те, кто к каторге приговорен, но что-то из себя представляют, обычно условно освобождаются, и занимаются более ответственным делом, чем таскать тачку с углем в шахте. Ты, если ты действительно дельный маг воды, можешь заняться ирригацией засушливых полей в окрестностях города Верный, или организацией пиротехнической службы в моих войсках, о подробностях договоримся. Семью можешь забирать с собой, здесь, как мне кажется, оставлять их небезопасно. Поэтому, я тебе предлагаю сдаться в руки моего правосудия.

— Ты сейчас правду сказал? — после еще более долгой паузы, каким-то, вдруг постаревшим голосом, спросил Мадрыкин.

— Какой мне смысл тебя обманывать? Я, все-таки, великий князь, мое слово- закон…

— Ладно, я спускаюсь…

— Нет, сложи все оружие, патроны и магические предметы в мешок или наволочку какую, отдай или своим пацанам, или тем, кто с тобой наверху прячется, и пусть они спускаются по одному, а последним ты пойдешь.

Сверху спустились два мрачных мужика, по виду, из прислуги, затем два темноволосых подростка. Один из мужиков притащил тяжелый мешок, в котором лязгало что-то металлическое.

Когда сверху спускался хозяин дома, я стоял в окружении его сыновей, положив руки им на плечи. Мадрыкин понимающе ухмыльнулся и протянул мне руки:

— Можешь меня вязать, я сопротивляться не буду.

Я смерил бывшего помещика взглядом — не похоже, чтобы под домашней курткой прятался какой- нибудь пояс смертника, а то с этим любителем взрывов надо держать ухо востро.

— Я тебя вязать не собираюсь, у нас с тобой, вроде бы, уговор есть. А пока иди к воротам и разминируй то, что ты там для меня приготовил, а я пока твоих женщин из подпола извлеку и скажу, чтобы они вещи собирали.

Через два часа, когда мой маленький караван двигался в сторону Орлова-Южного, я смотрел на, едущего в переднем возке, помещика Мадрыкина, который приобняв, успокаивал, прижавшуюся к нему, женщину и думал, что мне очень жалко оставлять это прекрасное имение, да еще и в окружении орошаемых полей, которые дают отличный урожай, крестьян, арендаторов, которые прекрасно существуют на этих наделах. А теперь Империя пришлет на земли осужденного помещика нового хозяина, который, вероятно, не сможет поддерживать в равновесии эту сложную экосистему, земли придут в запустение, там начнут пасти овец… А почему, в принципе, я должен все это отдавать неизвестному мне и постороннему дяде? И что я могу потерять, если не буду дальше двигаться по проложенной кем-то колее, а попробую выскочить из нее.