— Эх, а я в Саворе даже в кулачных боях участвовал, — вздохнул Маркус. — Тело и дух закаляются в боях! Погоди, а чего ты тогда на каждом привале мечом машешь? Раз уж так битвы не любишь?

— А на этот вопрос отвечает другая поговорка: Хочешь мира — готовься к войне. Я не собираюсь бегать от опасности, предавать друзей. Хочу иметь возможность защитить себя и близких.

— В твоих краях слишком много поговорок.

Осознав, что во мне он не найдёт сторонника в этом вопросе, он переключился на обсуждение сестёр, расписывая в красках достоинства каждой. Так, я, сам того не желая, узнал, что он завёл караванный роман с пышкой. Звали её Сюзали, а худую сестру Кюзали.

Мне их имена были без надобности, дружить, а уж тем более спать в походе я с ними не собирался, но Маркуса было не остановить.

Дорога стелилась под ногами ровной лентой, вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь звуками каравана. И поэтому пустая болтовня стала отличной приправой к этому путешествию.

Но я всё поглядывал на Виктора и ждал объяснений про боевую форму. Есть ли она у меня? Если да, то как её вызвать?

Поговорить нам удалось лишь поздним вечером, Ракс приказал съехать с дороги в старое русло реки. Как я понимаю, он уже не раз ходил этим маршрутом и все точки для привалов, были расписаны.

Два охранника были отправлены разведывать местность, женщины занялись едой, а мы с Виктором отошли для тренировки. Скрыться на открытой местности было сложно, поэтому он предложил простой спарринг. Мои вопросительные взгляды он игнорировал, методично объясняя, что и как я делал неправильно во время стычки с разбойниками.

Положение меча, движения рукой, тела, управление конём — всё подверглось критике. Но в конце он всё равно сказал, что я хорошо себя показал, потому что выжил и даже не получил ни одного ранения.

— Так что там с боевой формой? — наконец, он скомандовал отдых и я убрал свой меч в ножны.

— Необходимо обратиться внутрь себя и вызвать её, — объяснил он понятную каждому дураку в этом мире прописную истину.

— Ничего не понятно, но очень интересно, — я не знал, что ещё на такое ответить. — Но как именно?

— Дай-ка подумать, — он озадаченно потёр щетину на подбородке. — Такое объясняют детям в десять лет, давно было. Суть в том, что внутри тела есть духовная искра. Сначала она небольшая, юркая, что не ухватишь. Потом по мере развития боевой формы, более частого использования, становится больше и быстрее отзывается. Ты и сам видел, как быстро в бою люди это делали.

— Видел, — я раздражённо дёрнул плечом. — Как мне найти эту искру?

— Думаю, что тебе лучше всего поможет медитация. Занимался чем-то подобным когда-то?

На ум пришло одно неудачное свидание, когда девушка потащила меня на занятие йогой. Именно там я понял, что её привлекают не духовные практики, а тренер, который щеголял в обтягивающем трико.

— Не приходилось. Но знаю, что это своего рода очищение мыслей и взгляд в глубину себя.

— Да, оно. Садись рядом, сейчас покажу тебе, — он опустился на землю. — Закрываешь глаза и стараешься ни о чём не думать. Сосредоточиться нужно на своём дыхании. Как только у тебя это получится, то можно будет приступать к поиску искры. Приступай.

Он прикрыл веки и медленно задышал. Я постарался повторить это, но в голове было столько мыслей! О караване, о боевой форме, о той девчонке, которая была в прошлой жизни. К тому же вокруг было миллионы звуков, что меня отвлекали. Будто мой разум всё ещё ждал неожиданного нападения, и тело в ответ вздрагивало на каждый всхрап лошадей и резкие фразы охранников.

Я всеми силами старался отодвинуть это на второй план, слушая своё дыхание. И в какой-то момент понял, что просто заснул.

Разбудил меня Виктор, со смехом сказал, что я начал храпеть.

— Это всё из-за пыли, — проворчал я, понимаясь с колен.

Ноги затекли, ломило спину и сводило желудок от голода.

— Боюсь, что на пустое брюхо медитация мне не светит, — устало сказал я.

— Ничего, это первый год тяжело, потом научишься входить в нужное состояние, даже сидя верхом.

— Год?! — обалдело спросил я.

В голове не укладывалось! Я огляделся, будто впервые видел караван, людей в доспехах, степь и огни факелов. В этом мире мне теперь жить. Выживать!

Никак не привыкну. А может быть, и никогда.

— Соберись, Серёга! Где наша не пропадала! — проворчал я себе под нос и пошёл за Виктором, чья спина почти утонула в темноте.

Ужин прошёл скомкано. Из-за нападения разбойников все выглядели подавленными, и только Ракс ходил туда-сюда, проверяя товар и покрикивая на всех, кто попадался ему на глаза. Он был зол из-за потери охраны, ругался, что не так быстро отбили атаку, выл из-за испорченного стрелами фургона.

У меня чесались руки врезать ему по морде, чтобы прекратил вести себя, как мудак, и дал всем спокойно отдохнуть. Видать, подобные мысли были не только у меня. Невидимое глазу напряжение возрастало, и тот, явно почуяв своей задницей проблемы, переключился на похлёбку, которую сварили сёстры. Зачерпнул ложку, положил в рот и скривился. Я думал, что он ляпнет что-то про её качество, но вдруг он наткнулся на жёсткий взгляд Виктора. С трудом проглотив варево, Ракс продолжил есть, словно всё шло так, как надо.