— Вот это Угрюмиха, — объявил он, водрузив в центр крупную репу. — А это мы, — он поставил рядом морковку с лихо оторванной ботвой, напоминавшей плюмаж. — Нападём с трёх сторон! — боярин решительно разместил по периметру «Угрюмихи» три картофелины. — Основные силы пойдут отсюда! — Он энергично ткнул пальцем в одну из картофелин, и та покатилась, сбивая морковную «кавалерию».

— Нет-нет-нет! — раздражённо воскликнул воевода, перебивая сам себя и возвращая овощи на место. — Значит так, главная атака отсюда… — Ракитин снова расставил свои «войска», но репа неожиданно покатилась и упала со стола.

— Да чтоб тебя! — выругался он, подбирая «крепость». — Ещё и Угрюмиха сбегает! Но от нас не уйдёшь!

Иваныч наблюдал за этими манипуляциями с непередаваемым выражением лица, но предпочитал не вмешиваться. В конце концов, именно непредсказуемость и импульсивность их воеводы не раз спасала Иванищи от набегов Бездушных.

Тем временем Руслан продолжал передвигать «войска», сопровождая свои действия воинственными комментариями, пока внезапно не поставил локоть в лужицу разлитого кваса. Карта промокла насквозь, овощи раскатились.

— К дьяволу планы! — решительно заявил Ракитин. — Обойдёмся без них! Действуем по ситуации!

К закату во дворе дома собралось тридцать два бойца — все, кого удалось собрать в Иванищах. Ещё пятнадцать должны были нагнать их через пару часов, двигаясь быстрым маршем от Панфилово.

Руслан Варламович вышел к своим людям в лучшем, практически без пятен, кафтане, с саблей на боку и револьвером за поясом. Он окинул взглядом собравшихся — не самая сильная армия, что видывала русская земля, но он знал каждого по имени, знал семьи многих из этих людей. Они доверяли ему, и он не мог их подвести.

— Братцы! — громко начал он, привлекая внимание. — Наших товарищей коварно захватили в плен и и увезли в логово враги! Этот Платонов думает, что может безнаказанно вторгаться на наши земли и забирать наших людей. Но он ошибается!

Дружинники одобрительно загудели, лица их становились решительными.

— Завтра мы будем у стен Угрюма, — продолжил Ракитин, — и пусть Платонов молится, чтобы с головы наших товарищей не упал ни один волос! Иначе мы сравняем его деревню с землёй!

Руслан верил в каждое своё слово. Ему даже в голову не приходило, что сорока семи бойцов может не хватить, чтобы захватить укреплённое поселение. Он был уверен: справедливость и отвага всегда побеждают. А ещё был уверен, что его люди всегда и во всём его поддержат — как это было до сих пор.

— Мы их в порошок сотрём! — воскликнул Ракитин, выхватывая саблю и вздымая её над головой. — Кишки выпустим!

Дружинники поддержали его воинственным кличем, но некоторые переглядывались с тревогой в глазах. Они-то, в отличие от своего вспыльчивого воеводы, понимали, что бросаются в авантюру.

Да и слухи доходили… разные.

Но никто не осмелился возразить — Руслан Варламович в гневе был страшен, а уж если втельмяшил что-то себе в голову, его ничто не могло переубедить.

Молодой воевода оглядел свой отряд ещё раз. Негусто, но Ракитин, в отличие от его людей, даже не думал о возможном поражении. В его голове уже рисовались картины триумфальной победы, пленённого Платонова, благодарных жителей освобождённых деревень. И возможно даже хорошеньких барышень-фанаток, которые будут написывать ему в Пульсе свои признания и отправлять фотографии щиколоток, выглядывающих из-под края атласного платья…

Поскольку Руслан не любил откладывать на завтра то, что можно сделать ещё вчера, он принял решение выступать немедленно.

— По коням! — скомандовал он. — Нас ждёт долгая ночь и жаркий день!

Отряд выступил из Иванищ, направляясь в сторону Угрюма. Ракитин ехал во главе, высоко держа голову. Он был боярским сыном и воеводой, он отвечал за этих людей и за те деревни, что доверились ему. И пусть говорят, что он слишком горяч и безрассуден, но своих Руслан Варламович никогда не бросал. И не собирался начинать.

* * *

Северный сарай оказался не лучшим местом для допроса — сквозь щели в стенах проникал утренний свет, превращая пыль в золотистую взвесь, а воздух наполнялся запахом сена и пота. Я оглядел пленников, сидевших на соломе со связанными руками. Большинство из них были простыми охотниками, одетыми в потрёпанные кафтаны. В углу обнаружился рыжебородый командир, бросавший на меня испепеляющие взгляды. Но главной моей целью был староста Кузьма Семёнович — грузный мужчина с залысинами, нервно теребивший клочковатую бороду.

— Итак, — начал я, присаживаясь на грубо сколоченный табурет напротив Кузьмы, — расскажи-ка мне, что за игру ты затеял?

Староста облизнул пересохшие губы, бегая глазами по сторонам.

— Господин воевода, всё не так, как кажется…

— Я жду правды, Кузьма, — перебил я его, не повышая голоса. — Ты подписал договор о протекторате со мной, а уже имел некое соглашение с Ракитиным. Объяснись.

Рядом со мной стоял Федот, молча наблюдая за допросом. За спиной расхаживал Тимур Черкасский, словно сторожевой кот, готовый к любым неожиданностям.