— Спокойно, товарищ старший лейтенант! — прокричал прапорщик. — Спокойно!

А дальше произошла цепочка событий, которые не объяснить иначе, как случайностью. Старлей пнул какую-то самоходную тележку. Та проехала вперёд и упёрлась в опорную балку стеллажа. Раздался предательский скрип… Напрасно прапорщик бросился оттаскивать тележку. Стеллажи принялись складываться, медленно, будто в режиме слоу-мо.

Потом самая толстая вертикальная балка зашаталась — и завалилась в сторону сводчатого потолка. Должно быть, именно она несла на себе основную нагрузку. Раздался хруст. А за ним — скрежет. Ангар начал складываться внутрь. Некоторое время молча взирали на то, как устаревшие конструкции медленно складываются. Словно надеялись, что они передумают и выпрямятся.

— Бегом — марш! — заорал старлей.

В следующий же миг мы вчетвером, как безумные, бросились к выходу. Последнее, что я запомнил, это дикий крик Бобы. Он ревел, как баба…

Это только кажется, что работа медбрата проста и незатейлива. Что она не требует от соискателя каких-либо умственных усилий. Принеси, подай, смени подгузники… На самом деле, за полтора года ночных смен в реанимации я насмотрелся всякого. Почему ночных? Я был оформлен на полставки. А это – двадцать часов в неделю. Мне ставили восемь ночных дежурств в месяц.

Два раза по двенадцать – и уже двадцать четыре. Солидная прибавка к стипендии, практика, свободное посещение лекций (чем я не пользовался). Опять же, с работы можно было вынести всякие полезные мелочи. Бинты, сизы, средства дезинфекции. Иваныч, пожилой начальник отделения, ко мне относился с добротой. Работать с ним – одно удовольствие.

Это я к чему? Как-то раз к нам доставили людей, пострадавших от обрушения здания. Вроде бы они пытались накопать червей и зачем-то полезли в какую-то избу… Трое отделались переломами конечностей и относительно небольшими травмами. Четвёртому повезло меньше. Старая балка рухнула ему на лицо. Раздробила верхнюю челюсть, кости лицевого скелета.

Произошла травматическая ампутация носа. Но самое любопытное – пациент выжил. Уж не знаю, что он испытал, когда увидел себя в зеркале. Об этом парадоксальном случае писали многие новостные сайты. Я же видел лицо пострадавшего своими глазами во время операции. Сказать, что это жутко – значит преуменьшить. Фильмы ужасов меркнут перед подобным.

Поэтому после того, как я пришёл в себя, принялся проводить экспресс-анализ. Сначала подвигал пальцами, сосчитал их. Всё в порядке. Потом руками потрогал ноги – всё на месте, да и кости на ощупь целы. Затем настал черёд лица. При болевом шоке даже серьёзные травмы могут не ощущаться. Глаза – на месте. Нос и рот… Так, зубы есть. Я жив – это хорошая новость. Долго ли ждать помощи?

– Сударь, вставайте, - услышал я чей-то голос. – Негоже вот так спать посреди улицы… Да ещё и щупать себя, словно вы инвентаризацию проводите.

Открыл глаза. Фу-х, я живой. На всякий случай ещё раз посмотрел на свои руки-ноги. Всё на месте. Вот это замес! Как я здесь оказался? И где Бобёр? Где этот капитан, прапорщик и солдаты? Я дернулся и осмотрелся. На мне была надета… Роба. Не камуфляж, а роба. Грубая холщовая ткань, грубая стёжка.

– Вам помочь подняться? – спросил меня мужчина. – Ну вы, сударь, и напились…

– Простите, - ответил я. – Разморило, должно быть. Извините. Не рассчитал свои силы, выходит.

– Слава богу, целы, - ответил прохожий и немного улыбнулся. – Шли бы вы домой спать. Тут и патруль может проходить.

Советчик ушёл медленной, степенной походкой. Я поднялся. Размял руки и ноги, шею. Я опять в этом сне! И вновь он был настолько детализированным, настолько реалистичным, что мне стало жутко. Мимо проходили люди. Мода была забавной. Мужчины – сплошь в костюмах. Иные были в рубашках, но могли носить жилетки.

Женщины были одеты по-разному. Но очень много тех, кто носил юбки, платья, сарафаны… Очевидно, тёплое время года. Были дети, одетые максимально просто: холщовые штаны, нелепые сандалии, рубашки. А потом мне попался мальчик лет пяти, одетый, как маленький джентльмен. Длинный пиджак, брюки, белая рубашка.

Цилиндр на подвязке. Детские коляски с металлическими колёсами. Я не мог поверить, что это – сон. Таких снов не бывает! Просто пошёл вперёд, чтобы не привлекать внимания. Скорее всего, я по-прежнему бомж. Нищий, бесправный. Хорошо хоть не вонючий. Свернул в сторону и оказался на некоем подобии пешеходной улицы. Автомобилей не было, как и дороги в целом.

Зато всюду – красивые витрины. Надписи, так похожие на США 90-х годов. Неон, красивые картинки. «Охладись Кука-Колой!» «Откушайте блин с начинкой!» «Новые поступления: практичная одежда для всех». Очень тепло и лампово. Но полюбоваться ими от души я не мог. Потому что жутко хотелось кушать. Еда тоже продавалась. Я просто застыл и смотрел на эти витрины, полные пирожных, закусок, свежих хлебов.

На людей, что несут еду. Что пьют напитки из стеклянных бутылок. И тут мой взгляд зацепил… Следователя. Того самого, про которого полицейские в прошлом сне говорили с придыханием. Который на допросе поил меня кофе. Вроде бы, его звали Фёдор Михайлович? Он, видимо, уже давно глядел на меня. Улыбался. Расстояние между нами сокращалось.