— Охрана, выведите этого сукиного сына! — потребовала женщина властным голосом.

В глазах Игоря застыл ужас. Я просто оттолкнул нахалку, перевернул мужика на бок и с силой, несколько раз надавил ему руками на живот. Да-да, прямо лёжа. Разумеется, делать упражнение нужно было стоя, но времени, как я понимал, не оставалось. Ощутил какое-то движение, что-то похожее на рвотный рефлекс. Уж простите за подробности.

Вновь перевернул мужчину на спину, засунул руку ему в глотку — и достал длинную полоску чего-то чёрного. Потом — сгусток плохо пережёванной пищи. Услышал, как воздух с хрипом врывается в его лёгкие. Вновь положил пациента на бок, снова сделал несколько толчков в живот, чтобы тот выплюнул остатки пищи.

Увы, у дяденьки произошла рефлекторная остановка сердца. Такое бывает. Но в пылу сражения за жизнь случайного человека это показалось мне мелким пустяком. Я вновь перевернул пациента на спину (а он был крупным!) и принялся делать непрямой массаж сердца. Несколько нажатий на грудную клетку — вентиляция. Несколько нажатий — вентиляция. Рыжая орала и рыдала. Она продолжала возмущаться, называя меня обосрышем и грязнулей. Я не обращал на крики никакого внимания.

Всё было тщетно. Я физически ощущал, как жизнь уходит из тела этого мужчины. Он, кстати, был прекрасно одет, от него доносился запах дорогих духов. И, судя по пребыванию в столь дорогом ресторане, он не был бедным человеком. Когда я уже собирался остановить бесплодные попытки запустить сердце произошло нечто неожиданное.

В руках я снова ощутил показывание. Какая-то сила, которая заводила меня, вызывала эйфорию. Я будто увидел всё свысока. Этот город. Этот ресторан. Орущую дамочку и мечущихся официантов. Эйфория. Словно еду на большой скорости, словно выиграл в борьбе… И, повинуясь рефлексам, приложил руки к груди этого господина. Надавил один раз. Меня будто током ударило, но… Он ожил. Посмотрел на меня, тяжело дыша.

— Ахха! — заорал мужчина. — Эххе, сволочи! Не дождётесь…

Несколько секунд он дышал очень тяжело. Подоспевший официант аккуратно вытер его рот. Тут же подбежал второй и стёр пот со лба. Глаза спасённого были налиты кровью и гневом. Дыхание тяжёлое, измученное. Кожные покровы лица на глазах принимали естественный цвет. Он вымученно улыбнулся, глядя на меня, и кивнул.

— Татьяна! — вопросил он. — Ты тут?

— Да, милый, да! — рыдая, ответила его женщина. — Господи, господи…

— Татьяна! — продолжал Игорь. — Больше никакой японской пищи… Слышишь? Никаких нори. Никогда.

Подбежал следователь. Он тут же присел перед спасённым мужчиной, проклявшем японскую пищу, и о чём-то стал с ним разговаривать. Прибежал управляющий. Из его уст полились извинения.

— Граф Голицын! — произнёс он. — Какое несчастье, какое несчастье…

— Что я чуть не сдох?! — возмутился Игорь.

— Что выжили! — ответил распорядитель и тут же покраснел. — Ну, что пытались уйти от нас, не заплатив… Боже, что я несу!

На него тут же кинулась рыжая (очевидно, Татьяна, несостоявшаяся вдова). Её принялся оттаскивать полицейский. Тот самый, что прибыл по требованию Иванова. Началась свалка, крики и гвалт. И тут я понял: это шанс. Это надежда. Я аккуратно, неспешно развернулся. И со скучающим видом пошёл к выходу. Едва переступив порог заведения, бросился бежать.

Подальше от парадных улиц. Во дворы. Я и в Москве 2022-го года ориентировался плохо. А уж тут, в этом странном то ли сне, то ли параллельной реальности… Тело, которое мне досталось, плохо переносило физические нагрузки. Через десять минут бег сменился быстрым шагом.

Потом я запрыгнул в трамвай. Посмотрел на публику. Самые разные люди, и одеты они тоже были своеобразно. Некоторых не отличишь от жителей Москвы 21-го века. Другие были одеты… есть такое красивое слово: импозантно. Полушубок, хотя на улице то ли позднее лето, то ли ранняя осень. Длинный пиджак (не знаю, как он называется) и котелок.

У одного старика был длинный посох, а на нём — бусы. Чтобы не привлекать внимание, сел на свободное место. Трамвай всё ехал и ехал вперёд. Он шёл бесшумно, мягкое кожаное кресло расслабляло. Людей в салоне становилось всё меньше. Остановились. Стояли долго. Вдруг ко мне подошёл мужчина в белой рубашке и жилете. Контролёр?

— Сударь! — сказал он. — С вами всё в порядке?

— Да, — ответил я.

— Ну тогда выходите.

— Это ещё почему?

— Конечная! Я водитель и, знаете ли, по долгу службы обязан выпроваживать всех пассажиров, — ответил мужчина и рассмеялся.

Я встал и двинулся к выходу, осмотрелся. Кажется, я вышел в совершенно другой части Москвы. Далеко от пафосного центра и ресторана «Республика». Это хорошо. Здесь дома были беднее, людей — меньше. Упрямо шёл вперёд, без особого плана.

Возле одного из подъездов были составлены вещи. Кто-то переезжал. Старомодная мебель, такую у нас называют бабушкиной. А как по мне — весьма аккуратные и красивые предметы. К стене кто-то прислонил двухметровое зеркало. Я не удержался и подошёл к нему. Взглянул на себя.

Из зазеркалья смотрел мужчина с потускневшими глазами и глубокими морщинами у глаз и на лбу. Неаккуратные волосы, щетина. Лицо чем-то напоминало актёра Александра Абдулова. Того, что сыграл Ланцелота в фильме «Убить дракона».