– А вот ты где, - сказал он мне добрым голосом, как старому знакомому. – Вся жандармерия с ног сбилась. Объявили план перехват, перекоп, перегной, прости господи. А ты – тут стоишь. Чудеса!

– Я… - ответил, обескураженный его словами. – Я тут, да…

– Говорят: Гудини! – хохотал следователь. – Мне что? С меня взятки – гладки. Я – следователь. Охрана отделения вне зоны моей ответственности, ежели разобраться. Но за державу обидно. Ну, пойдём.

– В отделение? – проговорил я с ужасом.

– Сначала – в кафе, - ответил Иванов. – Кушать-с хочу, погибаю. И ты, по всей вероятности, тоже оголодал. Только давай сразу договоримся, Семён Непомнящий. Одно резкое движение – пристрелю. Без предисловий. Ибо я человек добрый, но меткий. Рефлексы всегда опережали моё сознание.

– Понял, понял…

Умирать ещё раз мне не хотелось. Мы шли, а я всё пытался понять, где реальность, а где – сон. Может, я на самом деле бомж? И мне только снится московский вуз? Доставка еды, ночные смены, а теперь ещё и армия. Интересно, чем там всё закончилось? Выжил ли Боба? И почему этот склад рухнул?

– Ты уж не обессудь, - продолжал следователь, пока мы шли вперёд. – Это не угроза, а лишь предупреждение. У меня на поясе такая пушка, что бизона на ходу положит. Иные умирают от одного вида такого оружия. Мы друг друга поняли?

– Так точно, товарищ следователь, - отчеканил я.

– Товарищ? – удивился Иванов и тут же принялся хохотать. – Ну, не то, чтобы товарищ… Но за смелость так и быть, угощу тебя обедом. Пить будешь?

– Нет. Пить – точно не буду.

– Ты точно не будешь пить что? – спросил следователь, когда мы приблизились к одному из заведений. Яркие вывески, терраса. На вид оно было самым шикарным. – Пиво? Шнапс? Или может не хочешь выпить замечательного крымского вина?

– Что нальёте, - скромно вздохнул я.

– Другой разговор! В общем мы обычно дозволяем себе выпить бокал хорошего эля. Но так, чтобы потом можно было вернуться к работе.

Мы вошли внутрь. Роскошь давила. В Москве я был скромным студентом, а в этом мире – ещё более скромным бродягой. Нищебродом, как говорили полицейские. Кафе было явно рассчитано на другую публику. С потолка свисала гигантская люстра. Кожаная мебель. Разные залы имели свою собственную отделку. Нас приветствовал мужчина в белом пиджаке. Он улыбался идеально ровными зубами.

– Это метрдотель? – спросил я следователя, решив блеснуть своими знаниями.

– Это – распорядитель, - поправил Иванов. – Метрдотели в Париже. В отелях. Что, французский учил?

– Английский немного…

Запахи еды кружили голову. Должно быть, я нахожусь в коме. Именно в таком состоянии человеческий мозг способен создавать несуществующие миры...

К нам приблизился лощёный, идеально выглядящий сотрудник заведения. Не метрдотель, а распорядитель. Взгляд его — сама доброта. Он поклонился Фёдору Михайловичу, а потом — бросил короткий уничижительный взгляд в мою сторону. Это было похоже на предупредительный выстрел.

— Рады приветствовать служителей закона! — воскликнул он самым нежным, самым медовым голосом, на который только был способен человек.

— Добрый день, — ответил следователь. — Ланч. Желаем на виду присесть. Спутник стесняется общества.

— Как прикажете, как прикажете, — снова поклонился распорядитель. — Каждый ваш визит — праздник для нашего скромного заведения. Когда вас нет на обеде, я чувствую, что вошёл не в ту дверь… Предлагаю вам шикарный столик в дублинском зале. Очаровательное место. Воссоздан интерьер популярного ирландского паба.

Тон распорядителя и его многословность меня бесили. В каком-нибудь сибирском ресторане за такой тон с него бы уже спросили. После долгой речи мужчина со слащавым голосом указал на чёрный стол. Мы вошли в эту зону — и будто перенеслись в другой мир. В зале действительно угадывались английские мотивы. Как будто мы переместились в паб… Выглядело поистине шикарно.

— Да, кстати, — как бы невзначай сказал Иванов. — Телефон тут есть у вас? Звякни-ка, милейший, в участок. Пусть сюда пришлют Соловьёва. И Макара. На машине подъедут…

— Повинуюсь сию же секунду, о мой храбрый следопыт империи!

От голоса распорядителя мне захотелось блевать. Мужчина напоминал нечто среднее между Филиппом Киркоровым и Димой Гудком. И такой подобострастный голос совершенно не вязался с его внешностью.

Не нужно было быть гением, чтобы догадаться. Этот императорский жандарм не просто так попросил подогнать полицейскую машину к кафе. Виновник тому — я.

— Ну-с, — следователь махнул рукой в сторону кресла. — Не стой столбом. Говорю тебе, кушать хочу так, что погибаю. Ежели на твоём языке: жрать, жрать хочу-с!