Отчаянно хотелось курить. Хотя эта привычка мне вообще не знакома. Тимофей протянул руку и помог подняться.

— На свалку погнали! — сказал он. — Уже восемь утра. Опять Толик ругаться будет.

— Толик? — спросил я.

— Да, наш бригадир.

В каком-то тупом забытье я поплёлся вслед за Тимофеем. Одна надежда, что я попал в относительно недалёкое прошлое. А если нет?

— Мы что, на поезде поедем? — спросил я.

Мы подошли к какой-то огромной железнодорожной станции. Вагоны, тягачи, цистерны. А ещё — никому до нас не было дела. Никто даже внимания не обращал на двух бродяг.

— Ага, — ответил Тимофей своим хриплым голосом и смело полез на вагон. — Быстрее, этот через пять минут отходит.

— Ты чего! — прокричал я. — Высоковольтная линия!

— Да не ссы, — прохрипел бомж. — Низко пригибайся. Авось не ударит.

По непонятной причине я повторил манёвр своего поводыря. Провода располагались несколько выше, чем я предполагал. Но если встать в полный рост — точно жахнет. Тимофей подполз к люку, бодро его откинул и пропал внутри вагона. Мне ничего не оставалось, как двинуться за ним. Мне казалось, что я кожей ощущаю разряды электричества. Самовнушение, не иначе.

На практике мне уже доводилось видеть электротравмы. От контакта с высоковольтной линией телесные повреждения ужасны. Будто человека поджарил Зевс: сгорает кожа, волосы, да и не только. Подробности уж очень мерзко-жуткие. И это всё происходит в считанные секунды!

На пожаре, например, нужно постараться, чтобы обгореть. А в ситуации с высоковольтной линией всё происходит мгновенно. Тот случай, когда живые завидуют мёртвым. Вспоминая все молитвы, я подполз к люку, спустил туда ноги, повис на руках. Дна всё не было. Разжал пальцы — падение оказалось мягким. То ли песок, то ли…

— Сахар? — спросил я.

— Не, — буркнул Тима. — То взрывчатка. Военный вагон.

— Взрывчатка?! — чуть не крикнул. — Полезли обратно.

Я принюхался. Запах был пьянящим. На ощупь это вещество напоминало сахар. До меня донёсся хриплый смех Тимофея.

— Сёма, ну ты сегодня поддаёшь, — сказал он. — Ты скажи спасибо, что не со свиньями ехать! Взрывчатка — она такая. Пока её не поджигаешь, ничего не случается.

— А тут что, охраны нет?

— Да кому эта взрывчатка сдалась? — искренне удивился он. — Никто ни с кем не воюет сейчас. А на военных вагонах всегда люки удобные. Домчим с ветерком. Тут близко.

В этот момент я ощутил движение. Состав сначала резко дёрнулся и замер, так что мы уехали на этом «сахаре». А потом — начал плавно набирать ход. Самая настоящая электричка! Уж я покатался на таких. В Москве, конечно, вагоны — космос. А вот за МКАДом — настоящая экскурсия в прошлое. Лежать на мягком «песке» было приятно. Прошло минут десять или пятнадцать. Мерный стук колёс начал клонить в сон.

— Выходим! — прохрипел Тимофей, вырывая из объятий Морфея.

Я вскочил. Опытный бомж, проваливаясь в песок, двинулся куда-то в сторону. Я увидел свет: он открыл боковой люк. Совсем небольшой, сантиметров сорок в высоту и пятьдесят — в ширину. Аккуратно снял решётку. Она, кажется, ничего не была закреплена. Показались панорамы.

Там, снаружи, была Москва, но совершенно не такая, какой я её знал. Что-то отличалось. Как-то непонятно и незримо. Город больше напоминал европейские панорамы. Никаких хрущёвок. Нет бесконечных горизонтальных небоскрёбов. Вместо них — либо аккуратные невысокие домики, либо огромные свечки с широкими стилобатами.

Нет осколков Союза: НИИ, необъятных производств. А ещё — дороги были аккуратными и относительно небольшими. Где все эти многоуровневые эстакады? Там, где проедешь развязку — и двигаешься аж до Ярославля. Вместо них — скромные перекрёстки с фонарями в стиле ретро. Куда же я попал? Подумать над этим не удалось.

— Выходим! — крикнул Тимофей. — Ты чего спишь? За мной.

Бомж, подобно акробату, уцепился за открытый люк, высунул наружу ноги — и оттолкнулся. Прыгнул в неизвестность. Я точно знал, что выход на скорости из движущегося поезда — это билет в один конец. Нам рассказывали о предполагаемом характере травм. Это и переломы костей, и повреждения связок, и ЧМТ. Но, наверно, мне было жутко оставаться одному в этом неизведанном новом мире.

А потому — я повторил манёвр Тимофея. Возможно, надеялся, что придёт смерть, и наваждение закончится. И я очнусь опять в Москве 2022-го года. Приму душ, съем бутерброд и пойду на лекции. Но — ничего такого. Под ногами оказался мягкий грунт. Будто это болото или мох. Я инстинктивно сгруппировался, прокатился немного и замер.

Поднялся. Ну что ж, по крайней мере, выпачкаться сильнее уже невозможно. Одежда и так была грязной. Ко мне подошёл Тимофей и неопределённо махнул рукой. Типа, нам туда. Впереди была огромная гора. С трёх сторон её стыдливо прикрывал лес. Мы же направились с четвёртой, открытой.

Вышли на широкую дорогу. По мере движения мне уже стало понятно, что это за гора. Свалка. Огромная, гигантская. Каких-то библейских масштабов. По мере приближения нестерпимый запах разложения так и бил в лицо. Я натянул на нос грязную майку. А Тимофея этот «букет», кажется, нисколько не смущал. На рукотворной горе летали сотни птиц. Тут и там я различал движение. Крысы!